Черт, если бы я знала. Если бы я это выяснила, я бы больше не жила дома, боясь рассказать отцу, что ему нужно двигаться дальше без меня в семейном бизнесе. Я бы не встречалась ни с одним парнем, который, как я знаю, настолько близок к бойфренду, как кто-либо, защищая себя от миллионов плохих решений, сидя за столом.

— На данный момент, я думаю, избавляюсь от своей репутации плохой девочки.

Он медленно кивает. Он это понимает. И это то, что я ценю в Эване больше всего на свете — мне никогда не нужно лгать ему или что-то скрывать, потому что я смущена тем, что он подумает о правде. Хорошая я, плохая или равнодушная, он принимает меня во всех моих проявлениях.

Я криво улыбаюсь.

— Бывает не так много случаев, когда девушка может ворваться в аквапарк в нерабочее время, чтобы спуститься по бушующим порогам, прежде чем преступность потеряет всякий смысл.

— Я понимаю тебя. Наверное, это самый долгий период, когда у меня не было похмелья или синяка под глазом с тех пор, как мне было десять. — Он подмигивает мне, что с таким же успехом может быть приглашением закинуть мои ноги ему на плечи. Бесит меня каждый раз.

— Хотя это странно. Иногда я гуляю с девчонками, и кажется, что я не знаю, что делать со своими руками. Если каждый инстинкт, который у меня есть, — это то, что раньше доставляло мне неприятности, как я должна знать, какие из них правильные? Знаешь, как должно выглядеть хорошее поведение?

— Ты смотришь на парня, который погуглил "образцовый гражданин", ясно? Я сузил круг поисков до следующего: все, что кажется хорошей идеей, делай наоборот.

— Я серьезно, — говорю я, швыряя в него пакетиком сахара из формочки на столе. — Что бы мы с тобой сделали на нормальном свидании?

— Нормальном? — Он наклоняет голову в мою сторону, ухмыляясь.

— Нормальном для нас.

— Мы бы не вышли из моей спальни, — говорит Эван. Невозмутимый. Ну, да.

— Потом.

— Зайти в бар. Может быть, на вечеринку. Оказаться в угнанной машине, делая круги на старой скоростной трассе, пока охрана не выгонит нас. Напиваясь на вершине маяка, пока ты отсасываешь у меня.

Мое сердце сжимается от непослушного предложения. Я делаю вид, что меня это не трогает, швыряя ему в лицо еще один пакетик сахара.

— Ты об этом немного подумал.

— Фред, это все, о чем я думаю.

Ему нужно прекратить это делать. Смотреть на меня так, будто умирает с голоду, его зубы прикусывают нижнюю губу, а глаза, прикрытые веками, блестят. Это несправедливо, и я не должна мириться с этими условиями.

— Ну, как ты и сказал, мы сейчас играем противоположности, так что… — Я глотаю свой коктейль Virgin, все еще ожидая ожога от алкоголя и оставшегося желания. В то время это казалось хорошей идеей — обмануть мой мозг, заставив поверить он получает то, что хочет, но чрезмерно сладкая смесь ощущается как высасывание бутылки чистого кукурузного сиропа. — Что еще у тебя есть?

— Хорошо. — Он быстро кивает, принимая вызов. — Ты в деле. Остаток ночи мы делаем противоположное тому, что подсказывают нам наши инстинкты.

— Ты уверен в этом? — Я наклоняюсь вперед, ставя локти на стол. — Я не хочу услышать то, что ты отказался от этой идеи…

— Я серьезно. — У него такой взгляд. Человек, одержимый всепоглощающей идеей. Это напоминает мне еще об одной вещи, которая всегда привлекала меня в Эване. Он бесстыдно страстен. Даже о самых глупых вещах. Это так мило. — Приготовься к вечеру вежливости с хорошими манерами, Женевьева Уэст.

Я издаю смешок.

— Держи себя в руках.

— Что ты думаешь? — Эван присаживается на потертый зеленый газон рядом с имитацией полинезийского тотема. Он кладет клюшку на землю, целясь головкой клюшки в деревянный ящик с надписью "динамит". — Если повернуть налево вокруг кучи золотых дублонов, хорошо?

Наклоняясь рядом с ним, я выравниваю свой взгляд с его.

— Я думаю, что кусок старой жевательной резинки, застрявший у входа в мышиную нору, доставит тебе неприятности. Левая развилка над рампой — более сложный бросок, но как только ты окажешься там, это будет более чистый спуск к лунке.

— Давай уже пойдем. — Позади нас лохматый ребенок становится раздражительным.

Его друг вздыхает с громким нетерпением.

— Я бы хотел пройти мимо этой игры, пока моя одежда еще подходит.

Эван игнорирует его. Все еще оценивая свой удар, собирая листья и обломки вокруг своего мяча для гольфа.

— Я иду налево. Мне не нравится, как выглядит эта черепаха справа. — Он встает на ноги, меняет позу. Он делает тренировочный замах, а затем еще один.

— Давай!

Клюшка бьет по мячу, отправляя его в сторону высокой набережной, вверх и вокруг рассыпанной кучи золотых дублонов, где он плывет прямо в стремительный поток и вниз водопадом. Со шлепком он приземляется в бассейн внизу, наполненный цветными мячами для гольфа, похожими на сотню раскрашенных моллюсков.