Шрифт:
Роса пала на часовню серого камня, где были высечены слова: «Мир тебе, Анна, супруга моя».
И снова:
Старинная часовня из серого камня вырисовывалась среди могил темным очертанием, и уже роса покрывала каменные слова: «Мир тебе, Анна, супруга моя!»…
И наконец, последний раз:
Ветер шумел металлическими венками, да часы медленно отбивали время. <…>
Роса пала на часовню серого камня; там были высечены слова: «Мир тебе, Анна, супруга моя!» 138
138
Симфонии. С. 143, 144, 193.
Последний пассаж – ударный, им заканчивается «Симфония». При этом не раскрывается, чья эта окутанная атмосферой любви могила, остается лишь догадываться, кем были Анна и ее супруг в жизни. С некоторой долей риска, но все же, как кажется, можно предположить, что Белый, повествуя в романе «Москва» о старике-аргонавте Задопятове и его умирающей, но солнечной супруге Анне Павловне (для него – «Анны», «Аннушки»), помнил о загадочном финале своей «Симфонии», проникнутой духом аргонавтизма, и косвенно отсылал к нему читателя.
2. «СОЛНЕЧНЫЙ ГРАД» АНДРЕЯ БЕЛОГО
С КАМПАНЕЛЛОЙ И БЕЗ КАМПАНЕЛЛЫ
2.1. «У меня – лозунг свой»: между Верой Джонстон и Максимом Ковалевским
<…> так близко к нам Солнце, что, собственно говоря, мы на Солнце… <…> вот Солнечный град Кампанеллы спустился, вот мы – в граде Солнца! По слову мечтателя вступим мы в Солнечный Град. Его Царствию да не будет конца! —
так пафосно завершается эссе Андрея Белого «Утопия», опубликованное в 1921 году под псевдонимом Alter ego в журнале «Записки мечтателей» 139 . Это, пожалуй, самое выразительное и концептуальное высказывание Белого, связанное с именем Томмазо Кампанеллы (1568–1639), автора знаменитого утопического сочинения «Civitas solis» (1602; опубликовано в 1623 году).
139
<Андрей Белый>. Утопия // Записки мечтателей. 1921. № 2/3. С. 144 (под псевдонимом Alter ego). См. также в кн.: Андрей Белый. Жезл Аарона. Работы по теории слова 1916–1927 гг. / Сост., подгот. текста, вступит. статья Е. В. Глуховой, Д. О. Торшилова. М.: ИМЛИ РАН, 2018. С. 939–945 (ЛН. Т. 111); Несобранное. Кн. 2. С. 367–372 и прим. 923–925.
В устных выступлениях, черновиках и печатных работах Белого имя Кампанеллы возникает только с 1918 года 140 . Вместе с тем образ Солнечного града без упоминания Кампанеллы появляется гораздо раньше, еще в 1900-е, и проходит через все его творчество 141 .
Например, в симфонии «Кубок метелей» «белый снеговый челн» уплывает «в солнечный град вдоль снеговых волн» 142 . Москва эпохи аргонавтических чаяний, по позднейшему признанию писателя, видится ему «городом Солнца» 143 . В статье «Театр и современная драма» (1907) он провозглашает: «Солнечный град новой жизни – Civitas solis: вот колоссальный, живой символ» 144 .
140
См.: Лавров А. В. Рукописный архив Андрея Белого в Пушкинском Доме // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л.: Наука, 1980. C. 29–79; Глухова Е. В. Мифология «Солнечного града» в работах Андрея Белого послереволюционного периода // «Вечные» сюжеты и образы в литературе и искусстве русского модернизма / Отв. ред. А. Л. Топорков. М.: Индрик, 2015. С. 146–170.
141
См.: Лавров А. В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф – фольклор – литература. Л.: Наука, 1978. С. 137–170; Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы; Глухова Е. В. Мифология «Солнечного града» в работах Андрея Белого послереволюционного периода; Серегина С. А. Образы поэтической утопии в творчестве Андрея Белого и Сергея Есенина // Соловьевские исследования. Вып. 3 (47). Иваново, 2015. С. 115–129.
142
Симфонии. С. 408.
143
Почему я стал символистом… С. 437.
144
Андрей Белый. Театр и современная драма // Театр. Книга о новом театре: Сб. статей. СПб.: Шиповник, 1908. С. 279. Статья вошла в сборник «Арабески» (М.: Мусагет, 1911) – см. переиздание: Арабески. Луг зеленый. С. 31.
Активно используя солнечную образность вообще и словосочетание «Солнечный град» в частности 145 , Белый-символист, однако, имя автора «Civitas solis» нигде не называет. Более того, между мистическим Солнечным градом Белого и коммунистическим Civitas solis Кампанеллы очень мало общего: Белый-аргонавт, в отличие от Кампанеллы, решительно не интересуется ни общественным устройством, ни формой правления, ни хозяйственным укладом жизни. Как кажется, «Солнечный град» Андрея Белого с «Civitas solis» Кампанеллы роднит лишь общее название. Но и с ним серьезная проблема. Ведь в первом русском издании 1906 года «Civitas solis» переведено А. Г. Генкелем как «Государство Солнца» 146 . Так Белый свою утопическую мечту не называл ни разу, ни в период аргонавтизма, ни после.
145
Лавров А. В. Мифотворчество «аргонавтов». С. 137–170; Спивак М. Андрей Белый – мистик и советский писатель. С. 90–309.
146
Кампанелла Т. Государство Солнца (Civitas solis) / Пер. с латинского с биографическим очерком, примечаниями и дополнениями А. Г. Генкеля. СПб.: Издание журнала «Всемирный вестник», 1906.
Тогда откуда же пришел к Белому «живой символ» «новой жизни», его Солнечный град?
Нам представляется, что ответ на этот вопрос находится в статье известного социолога, юриста, либерального общественного деятеля Максима Максимовича Ковалевского (1851–1916) «Развитие идей государственной необходимости и общественной правды в Италии. Ботеро и Кампанелла», опубликованной в журнале «Вопросы философии и психологии» в 1896 году 147 . Это одна из первых фундаментальных работ о Кампанелле на русском языке. И именно в ней «Civitas solis» переводится не как «Государство Солнца», даже не как «Город Солнца», а как «Солнечный град».
147
Ковалевский М. М. Развитие идей государственной необходимости и общественной правды в Италии. Ботеро и Кампанелла // Вопросы философии и психологии. М., 1896. № 31 (1). С. 131–168.
Знакомство Белого с этой работой М. М. Ковалевского несомненно.
Во-первых, журнал «Вопросы философии и психологии» был в семейной библиотеке Бугаевых, и с его освоения началось выработка Белым самостоятельного мировоззрения. Он так вспоминал свое «отроческое» времяпрепровождение:
Весенний денек; перелетают от крыши соседнего дома из рваных туманов вороны: на крышу соседнего дома <…>; я – начитанный отрок, ведущий дневник, застаю в кабинете отца втихомолку читающим книги – себя: над «Вопросами Философии» я. Перевод Веры Джонстон «Отрывки из Упанишад». Начинаю читать (ЗЧ. С. 449).
Интерес к этому первому в России философскому журналу пробудился у Белого в 1896 году, когда ему было 16 лет:
<…> уже тайком от папы забираюсь к нему в кабинет и читаю доступные моему пониманию философские книги, «Вопросы философии и психологии»; начинают интересовать проблемы гипнотизма, спиритизма и оккультизма; производят потрясающее впечатление «Отрывки из Упанишад» и «Тао» Лао-дзы <…> (МБ. С. 41).