Я с досадой морщусь.

На Вяземском рубашка в тон моему брючному костюму, нарочно так не подберёшь. Глупости, конечно, но всё словно кричит о том, что между нами нечто большее добрососедских отношений. Так я думаю ровно до того момента, когда замечаю короткий белый бутон в руке Артура.

Вот на черта?!

Первый порыв — кинуться наутёк, внутри всё сдавливает от неоднозначных ощущений. Но какой в том смысл, если Марта продолжает нас с интересом палить, а Вяземский даже не пытается мне подыграть.

— Что это за духи? Мерзость приторная… — Он вдруг останавливается, словно напоровшись на стеклянную стену, а меня внутренне немного отпускает. Не знаю, чего я ожидала, но становится легче.

— Модный в этом сезоне аромат. — Крепче сжимаю сумочку со злосчастным флаконом. — Персик, пион… Тебе весь букет огласить?

— Запаха достаточно, — Склонив голову, Артур смотрит на меня цепко и изучающе. — Рафанову понравится.

— Марта смотрит. Зачем эта показуха? — Обнимаю себя за плечи, с укором глядя на протянутую розу.

Покрутив цветок в руках, он задумчиво проводит белым бутоном по своим губам.

— Я его уже купил, когда мы столкнулись. Думаешь, любопытство позволит ей не проследить, кому предназначен этот знак внимания?

Мне не нравится, как звучит его голос без привычной и такой уместной сейчас насмешки.

— А это знак внимания?

— Вот видишь, даже ты точно не знаешь, что это. Отличная почва для домыслов, скажи?

— Можно было просто от него избавиться.

— Тогда бы подозрения усилились, — без особой досады отмечает Артур и заправляет розу вместе с прядью волос мне за ухо. — Посидим где-нибудь? В пиццерии за углом варят вполне сносный кофе.

— Ты голоден?

— Нет.

— Тогда давай без прелюдий, сразу к делу, — прошу, угрюмо поглядывая за зашептавшуюся с подругами Варламову. — Достаточно того, что твоя невеста ещё до наступления темноты узнает, как именно ты сокрушаешься о вашей ссоре.

— Брось. — Закатывает в раздражении глаза. — Тиана в курсе что, если будет показывать характер, ничем хорошим это не закончится. И всё равно тянет с извинениями. Так зачем её во мне разочаровывать?

— Решил меня использовать в корыстных целях? — От собственных глупых фантазий тянет рассмеяться.

Знак внимания, как же. Артур прав, мне ещё учиться и учиться.

Он долго, пристально на меня смотрит, поджав губы, и кивает, оставляя лёгкое ощущение недосказанности.

Мы отдаляемся от любопытных взглядов. Вяземский молчит, чему-то криво улыбаясь.

— Так что по поводу инструктажа? — поторапливаю, глядя на наручные часы.

— Мне нужно точно знать, что он тебе написал. Дай телефон.

Послушно вкладываю в протянутую руку свой гаджет, предварительно открыв переписку.

— А чувство меры тебе не знакомо, да? — сухо уточняет Артур, едва мазнув взглядом по экрану. — Это что за легион сердец — жест отчаянья?

— Это было на эмоциях… — Проклятые пять секунд! Теперь не знаю, куда деть глаза. Даже мнение Артура меня не так цепляет, как вероятность того, что Раф, думает так же. — Такого больше не повторится, — добавляю твёрдо.

— Что-то я начинаю сомневаться. Если тебя так накрыло от обычного смайла, страшно представить, как ты отреагируешь на первый же комплимент.

— Нормально я отреагирую, — бросаю сквозь зубы, ускоряя шаг. Его слова как пощёчина.

— Уверена?

Вяземский хватает меня под локоть и ведёт к неотреставрированной части парка с разбитыми участками тротуара и ковром прошлогодней листвы. Все мои увещевания о том, что время не резиновое, он, конечно же, пропускает мимо ушей, изредка лишь стреляя по мне хмурым взглядом.

Едва ли существует что-то более раздражающее, чем вот такая вседозволенность, помноженная на полное нежелание идти на уступки.

— Ну и? — Скрещиваю руки на груди, от досады не видя ничего перед собой, кроме наглого и своевольного соседа.

— Что скажешь?

Артур невозмутимо осматривается по сторонам. Невольно следую его примеру и… дух захватывает.

Пока отец приумножал капиталы, часть детства я действительно провела в провинции у бабушки по маминой линии. Не знаю, как Вяземский угадал, но никакие небоскрёбы не заглушат мою тоску по вот таким укромным уголкам природы, где в кронах гуляют только ветер да птицы.