«Это Марти Риз, отвечаю на ваше сообщение. Я бы хотела встретиться и обсудить ваше дело».

Уже собираюсь убрать телефон и вернуться в клуб, как вдруг под моим сообщением появляются три точки. А потом:

«Где вы сейчас?»

У меня в сознании вспыхивает маленький сигнал тревоги, алая вспышка, вкус которой я практически чувствую на языке. На том конце провода может оказаться кто угодно. Вполне возможно, это какая-то афера. Или даже серьезная угроза. Думаю о звонках, которые я получала. Тишина на том конце провода – кому-то достаточно просто позвонить мне и молчать в трубку. Чтобы я знала, что он знает обо мне. Думает обо мне. Что он заметил меня.

И все же я отвечаю на сообщение.

«Клуб “Раш”. Работаю в ночную смену».

Все-таки насколько опасным было бы встретиться с кем-то именно здесь? Одного взгляда на охранников хватит, чтобы человек развернулся и сбежал.

«На Уолкотт-стрит?»

«Да».

«Могу подъехать через 20 минут. Подойдет?»

«Хорошо».

После этого она не отвечает. Я тут же начинаю сомневаться, что поступила правильно. В конце концов, что за человек вот так готов сорваться с места в выходной после полуночи и приехать в готик-клуб, чтобы обсудить нераскрытое преступление с барменом и по совместительству радиоведущей? Псих, вот кто.

Всерьез подумываю о том, чтобы сейчас же уйти. Притвориться больной, поймать такси до дома. И пусть Ава делает, что пожелает, а я заблокирую ее номер и забуду о ней. И все же меня терзает любопытство. Хочу узнать, что она за человек. Хочу услышать, что она скажет.

Она появляется не через двадцать, а через пятнадцать минут. Сразу же замечаю ее, потому что она сильно выделяется из здешней толпы, но все равно двигается так, будто это место ей принадлежит. На ней темный тренч и черный деловой костюм, шею обвивают нити тонких золотых цепочек, а на ногах туфли на каблуке, кажется, от Кристиана Лубутена. Темные, вьющиеся волосы примерно до подбородка. Губы такие красные, что при клубном освещении кажутся черными и вощеными. Она очень красива, сразу видно, хорошо за собой следит. И, конечно, она заметила меня сразу же, как и я ее. Она смотрит на барную стойку и встречается со мной глазами, а я еще даже не прекратила пялиться на нее с открытым ртом. Из-за макияжа, парика и дешевого платья с кружевами я вдруг чувствую себя шутом. Будто маленький разукрашенный ребенок, которого застали врасплох во время игры в переодевание.

Несмотря на обилие народу в зале, она на удивление быстро пробирается сквозь толпу. Похоже, люди, сами того не сознавая, расступаются перед ней.

– Марти? – спрашивает она, подходя ко мне.

Киваю и приглашаю ее присесть на единственный стул, который никогда не бывает занят, потому что скрыт от танцпола за большой бетонной колонной сбоку от стойки. Прежде чем сесть, она снимает пальто, и я замечаю, что к карману ее пиджака пристегнут бейджик: «Система здравоохранения “Адвокат”. Ава Вриланд, д. м.». Уж не для меня ли оставлен этот бейджик? Видимо, она сочла, что профессия врача вызовет у меня большее доверие. Честно говоря, это действительно помогает. Она следит за моим взглядом.

– Ой, – вздыхает она, отстегивая бейджик и убирая его в скромную, но явно чрезвычайно дорогую сумочку. По-моему, это «Гуччи». Десять лет, как уехала из Сатклифф-Хайтс, но дизайнерские швы до сих пор распознаю. – Когда вы написали, я как раз просматривала медицинские карты.

Поворачиваюсь к напарнику за барной стойкой.

– Марко, мне нужно еще пять минут, – сообщаю я, и хотя он преувеличенно закатывает глаза, все же взмахом руки отпускает меня. Марко чувствует себя как дома, когда достаточно занят и может болтать с клиентами. Я поворачиваюсь к Аве. – Хотите что-нибудь выпить?

Наблюдаю, как она заглядывает за стойку и рассматривает наш ассортимент. Она явно не привыкла пить в подобном заведении. Наверное, обычно она заказывает «Негрони», если у нее вообще есть время ходить по барам. Или, может, «Апероль шприц».

– Ну, может, «Виски сауэр»? – спрашивает она, видимо, пытаясь припомнить, что пила в колледже. За основу беру «Мейкерс». Сделав глоток, она приподнимает брови. – Хорошо. – Она складывает руки на стойке. Какое-то время мы разглядываем друг друга. Ясно, что обе не знаем, с чего начать. – Прежде всего поздравляю с наградой.

– Спасибо.

– Теперь второй сезон вам гарантирован?

– Думаю, зависит от материала, – отвечаю я. – Сейчас мы рассматриваем разные источники.

– И я один из этих источников? – спрашивает она.

Между зубами у нее небольшая щель. С таким лицом, как у нее, подобный изъян лишь придает очарования. И все же, несмотря на теперешний ее роскошный вид, вряд ли она родилась в богатой семье. С такой улыбкой это невозможно. Там, откуда родом я, все косметические операции начинаются с ортодонтии. Зубы не просто выпрямляют, но и всячески подпиливают, меняют им форму или, если больше ничего нельзя сделать, тщательнейшим образом отбеливают. И ни один уважающий себя дантист-педиатр не закрыл бы глаза на такую щель, как у Авы, если у ее родителей имелись деньги, чтобы убрать ее. А значит, денег, скорее всего, не было.

– Подкаст дал нам несколько зацепок, – говорю я. – Мы пытаемся изучить наиболее правдоподобные из них.

– И вы, наверное, нашли меня в Сети и сочли сертифицированного врача достойным доверия?

Я ее не искала в Сети. Вот почему не стоит действовать по наитию и писать человеку, не подумав. Но я подыгрываю ей.

– Мне нравится такой подход, – отвечаю я. – Вместо того чтобы и дальше исследовать историю Мэгги, стоит рассмотреть похожее дело. Похищение?

Ава качает головой: