– Идем, Пэт! – сказал Шарп.

По ступенькам грохотали башмаки. Так и не зарядив винтовку, Шарп взял ее за ствол и огрел прикладом возникшую в дыму тень. Человек упал, даже не вскрикнув, оглушенный ударом окованного латунью дерева. Харпер перезарядиться успел и, выстрелив наугад в сторону лестницы, схватил Шарпа за локоть:

– Ради бога, сэр! Идемте!

Люди в сером сбегали по лестнице в задымленную тьму. Пальнул пистолет, кто-то выкрикнул короткий приказ по-французски, кто-то споткнулся о труп Томпсона. В сыром, напоминавшем пещеру подвале воняло мочой, тухлыми яйцами и потом. Харпер протащил Шарпа сквозь дым к подножию задней лестницы, где их, пригнувшись, ждал Латимер.

– Поднимайтесь, сэр! – Сержант с заряженной винтовкой задержался, чтобы прикрыть отход товарищей.

Шарп рванул вверх по лестнице к прохладному и чистому ночному воздуху. Латимер послал пулю в скрытый темнотой хаос и последовал за Харпером по ступенькам. Наверху, с винтовками наготове, ждали Кресакр и Хэгмен.

– Не стрелять! – предупредил Шарп и побежал к стрелковой ступени, чтобы глянуть вниз и осознать весь ужас происходящего.

Дверь, которая вела в воротную башню, была заперта изнутри. Харпер принялся колотить в нее прикладом семистволки.

– Открывайте! – крикнул он. – Открывайте!

Хэгмен выстрелил вниз, и на винтовой лестнице кто-то вскрикнул.

– Сзади, сэр! – предупредил Перкинс, закрывая собой испуганную Миранду, которая спряталась в одной из навесных бойниц. – И еще больше на дороге, сэр!

Шарп выругался. Воротная башня, на которую он рассчитывал как на последнее убежище, была захвачена. Ворота стояли распахнутые, их охраняли солдаты в сером. Похоже, атаку осуществили две роты вольтижеров Лу, отличавшиеся красными эполетами. Обе были теперь внутри форта. Одна рота направилась прямиком к арсеналу, где находился со своими стрелками Шарп, тогда как большая часть второй роты, растянувшись в цепь, быстро продвигалась между казармами. Еще один серый пехотный взвод карабкался по скату к стрелковым позициям на стене.

Харпер все еще колотил в дверь, но ему никто не отвечал. Шарп повесил на плечо полузаряженную винтовку и вынул из ножен палаш.

– Оставь ее, Пэт! – крикнул он. – Стрелки! В шеренгу!

Реальная опасность исходила сейчас от взвода, поднимавшегося по склону к стене. Если враг закрепится на орудийных платформах, стрелки будут блокированы, как только основные силы Лу войдут на территорию Сан-Исидро. Эти основные силы приближались сейчас по подъездной дороге, и Шарпу хватило одного быстрого взгляда на юг, чтобы осознать: Лу повел в бой всю бригаду, бросив вперед две роты легкой пехоты. Шарп понял, что ошибся в расчетах. Французы атаковали не с севера, а с юга и уже овладели местом, которое Шарп планировал превратить в главный опорный пункт. Судя по всему, две элитные роты скрытно приблизились по дороге и броском достигли стен прежде, чем часовой поднял тревогу. Наверняка ворота открыли изнутри, и человек, сделавший это, сообщил, где искать Шарпа, заклятого врага Лу, после чего генерал, движимый жаждой мести, направил туда, где находился Шарп, одну из двух передовых рот.

Впрочем, время для анализа вражеской тактики было не самое подходящее. В первую очередь требовалось сбросить французов с крепостной стены, чтобы не оказаться зажатым с двух сторон на виду у противника.

– Примкнуть штыки! – скомандовал Шарп и, дав стрелкам время надеть длинные штык-тесаки на стволы винтовок, добавил: – Спокойно, парни.

Он знал, что люди напуганы и возбуждены – проснувшись, они оказались в кошмаре, устроенном для них умным и хитрым врагом, – но сейчас паниковать было нельзя. Сейчас требовался холодный ум и смертный бой.

– Сомнем гадов! Вперед! – выкрикнул Шарп и пошел впереди ломаной шеренги к залитым лунным светом стенам.

Французы опустились на колено и прицелились, но их было немного, они плохо видели в темноте и нервничали, а потому поспешили, и пули ушли вверх и в стороны. В страхе перед темной массой стрелков вольтижеры дрогнули, повернули и побежали вниз по насыпи – к пехотной цепи, продвигавшейся между казармами к касадорам Оливейры.

Португальцы, решил Шарп, пусть постоят за себя сами. Его долг – быть с Ирландской королевской ротой, оба барака которой уже окружили вольтижеры. Французы вели огонь, укрываясь за другими зданиями, но атаковать не осмеливались, так как гвардейцы дали решительный отпор. Ротные офицеры, как полагал Шарп, либо погибли, либо попали в плен, хотя, возможно, некоторые убежали из башни через двери, выходящие на крепостные стены, пока французы штурмовали помещения внизу.

– Эй, парни! – Шарп повысил голос, чтобы его слышали все стрелки. – Здесь оставаться нельзя. Лягушатники скоро выйдут из арсенала, так что давайте присоединимся к ирландцам. Забаррикадируемся и будем отстреливаться.

Он предпочел бы разделить стрелков на две группы, по одной на каждую осажденную казарму, но решил не рисковать – до дальнего здания живыми могли добраться не многие. Перед ближней казармой собралось меньше вольтижеров, к тому же в ней находились жены и дети, а значит, она больше нуждалась в огневой поддержке.

– Готовы? – спросил Шарп. – Пошли!

Стрелки сбежали вниз ровно в тот момент, когда справа французов атаковали португальцы. Появление касадоров отвлекло вольтижеров, и у стрелков появился шанс прорваться к казармам без боя, но шанс едва ли не призрачный – как только Харпер прокричал на гэльском, чтобы гвардейцы открыли дверь, громкие вопли у ворот возвестили о прибытии главных сил Лу.

Стрелки уже приближались к казарме, когда на пути у них оказались солдаты Лу, отступившие под натиском португальцев. Опасность столкновения французы осознали слишком поздно. Их сержант успел выкрикнуть предупреждение и в следующий миг свалился под залпом семиствольного ружья Харпера. Раненый, он попытался подняться, но получил удар тяжелым прикладом по голове. Другой француз бросился в противоположном направлении, но понял, что перед ним португальцы, в панике повернул назад и едва не напоролся на штык Харриса.