В общем, вся забота, когда ты идёшь группой, ложится на плечи бедуинов. А вот когда я пошел один по этой самой пустыне, помимо того, что я был предоставлен снова своим мыслям, я ещё сам вынужден был быть озабочен своим выживанием и своими коммуникациями там, в пустыне. Там ведь достаточно много людей-бедуинов живёт. С ними для того, чтобы безопасно пройти по пустыне, нужно уметь находить общий язык. Это оказалось, достаточно интересно, и это тема для отдельного, наверное, очень длинного рассказа.

Что может происходить в пустыне и как? Скажу, во-первых, что бедуины – честнейшие люди. У них на самом деле там есть возможность взять чужое, этого чужого в пустыне достаточно много, но при этом они не представляют, как это в принципе возможно, потому что это харам. Они не набрались, не знаю, как это лучше сказать, европейской идеологии «урвать побольше». С одинаковым образом мыслей они как жили полторы тысячи лет назад в этих самых пустынях, так и продолжают жить. У них не поменялось ничего, взять чужое для них – харам, обидеть гостя – харам. Совершенно честные, искренние, наивные люди с образом мышления на уровне семилетнего ребёнка. В школу они, естественно, не ходили, мира не видели. Они воспринимают мир безгрешного радостным, несмотря на то, что живут они в очень сложных условиях.

Если ты рассказываешь им про жизнь в большом городе, особенно не в Египте… Про то, что в Египте есть Каир, большой город, Александрия и всё прочее, они понаслышке знают, что вроде где-то есть. Ну, и хер бы с ним… Но когда ты начинаешь ему рассказывать, что существует совсем другая страна, где есть снег и всё такое, они слушают, как сказку, то есть они не верят, что это есть в мире. Очень, очень наивные.

Я много раз ходил по пустыне. Это был натуральный кайф интроверта. Я думал, что нет большего кайфа. Но нет… Оказалось, что есть кайф кайфовее. К нему я пришёл не сразу. Когда я начал в долгую уходить в пустыню и надолго уезжать в какие-то там соседние, сопредельные страны, и мне нравилось шататься, и я понимал, что мне не нужно особо ничего – пачка сигарет, рюкзак. И это, несмотря на то, что ещё каких-то полгода назад я жил в Москве, ходил в офис в самом центре Москвы, рядом с Кремлём. У меня были какие-то там дорогие костюмы.

И в какой-то момент сейчас мне кажется, я просто испугался своего… Запредельной свободы испугался и того, до чего это может довести, где в итоге всего этого шатания я могу оказаться. Понравится ли мне там? Будет ли у меня возможность из этого там вылезти? В общем, в какой-то момент мне показалось, что я скатываюсь в пропасть. И что это не закончится ничем хорошим. И поэтому я решил, что с этим надо завязывать».

* * *

«Я улетел в Москву. Интересный этап. Он не имеет отношения к одиночеству и всему прочему, но, тем не менее, достаточно забавный, прежде всего, для самого себя. В нем я почувствовал себя цельным, соображающим – это важно, знаешь, самого себя чувствовать умным.

В общем, я улетел в Россию, мне нужно было завязать немножечко с этой свободой и пожить более менее стандартной жизнью. Я полетел в Москву, поселился у родителей. У меня было тринадцать тысяч рублей, и мне нужно было чем-то заниматься.

Я долго думал, то есть я никогда до этого не занимался именно своим бизнесом. Какой-то мелкой коммерцией занимался, но своим бизнесом – нет. Пошатавшись, пожив в этом во всём мире и походив по пустыне, я понимал, что никогда в жизни больше не смогу работать наёмным работником, потому что, ну, всё. Не мое это, терпеть ебланов и выполнять их поручения, это больше не моё. Все мои предыдущие работодатели были ебланы. Надо было сделать что-то свое. Ну, а что я мог сделать?

Это был 2008, получается, или уже начало 2009? Самый разгар кризиса во всём мире и в России в том числе. Народ сидел без денег, не продавалось ничего. Ну, в общем «такое». А я подумал, ну, надо, наверное, что-то продавать. Что же можно продавать, когда народ ничего не покупает? И этот мыслительный процесс занял у меня очень много времени, я не шучу, он занял минут пятнадцать.

Что русский человек будет покупать, когда у него плохо, все плохо в жизни – денег у него нет, ни хера у него нет? Что на последние деньги будет покупать русский человек? Бухло! Это совершенно логично – бухло, ну, потому что он русский. Так русский человек устроен: на последние деньги он пьёт для того, чтобы несколько заглушить страх того, что это последние деньги.

– Так, – подумал я, – бухло продавать я не могу, потому что на лицензии и акцизы денег я не наберу точно, потому что у меня в кармане тринадцать тысяч рублей, и всё, и больше у меня нет денег ни хрена.

Тогда, совершенно случайно, в моей голове всплыла фраза: «Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день, научи человека ловить рыбу и…»

– Трам-пам-пам, – подумал я, – интересно, а самогонный аппарат – это же, наверное, запрещено?

Я полез в законодательство. И оказалось, что в 2001 году из Кодекса об административных правонарушениях убрали запрет на самогоноварение и на продажу самогонных аппаратов. И я был чуть ли не первым человеком в России, который это заметил.

В следующие пятнадцать минут я придумал бизнес-план, нашел чувачка, который сделал себе кустарным образом самогонный аппарат в гараже, и на форуме это запостил. Причем я, даже не созваниваясь с этим человечком, просто взял фотографию его устройства, первый раз в жизни открыл фотошоп с целью обтравки, поместил фотку на белый фон. Дальше подумал, что нужно как-то это всё попытаться продать. Не умея ничего делать толком в html, я разобрался за пару часов, и к утру у меня был готов сайт.

Надо сказать, что я сделал не сайт. Я сделал, наверное, одну из первых в России лендинг-page. Это был одностраничный такой сайт, на котором была фотография, название «Пчелка» (которая по моим задумкам должна была принести мне много-много меда), описание, цена, форма захвата, куда нужно было ввести свой телефон и нажать кнопку «заказать». Я сделал все буквально за три часа, причём без всяких там… Это сейчас здорово – конструкторы, всё прочее, а тогда – это все нужно было делать ручками.