Правитель тёмных эльфов и раньше был против смерти истинной Дракулы, и понятно почему, но сейчас… Маликит говорил с такой страстью и ненавистью, будто имел личные причины для этого. Но откуда они у него, если дроу никогда не виделся с девушкой? Или виделся, просто скрыл встречу от остальных.

— Угрожаешь мне?

— Предупреждаю, — коротко ответил ему, но глаза цвета штормового неба, которые то и дело заставляли розоветь щечки прелестных дам, сейчас говорили о большем.

Маликит скорее глотку перегрызёт, но не поднимет клинок против заложницы и другим не позволит.

— Хватит! — прекратил их перепалки инкуб, встав между ними и поочередно поглядывал с одного на другого. — Ведете себя, как недозрелые щенки, не поделившие кусок мяса.

— Кто здесь щенок ещё надо поспорить. Этот мягкотелый житель пещер не может даже с девчонкой управиться. "Невинная кровь", "невинная кровь", — передразнивал оборотень, выставляя себя в ещё более глупом свете. — Ещё не понятно насколько она невинна.

Хотя казалось бы, куда ещё хуже. Маликит был на несколько столетий младше Грейта, но даже он вёл себя более достойно волка.

— В отличии от некоторых, я предпочитаю равных соперников. Тех, кто способен постоять за себя и дать честный бой, а не безоружных дев, которые недавно перестали быть детьми.

Он не передразнивал. Он не играл. Дроу просто защищал.

Сложно понять что именно тёмный эльф хотел сохранить. Возможно свои убеждения, на что больше всего надеялись короли. А возможно всё таки конкретно данную девушку, к чему больше склонялись они. Но был лишь один способ, получить ответы на свои вопросы.

— Давайте для начала посмотрим, что за девушку привёл эльф, а уже после станем разбираться в щенках и невинных девах, — предложил ирбис и все с ним согласились.

— Клаус, — позвал эльф генерала, который всё это время стоял у самого входа и ждал приказала своего короля, — приведи её.

Сырая одиночная темница встретила Иларию не совсем приветливо. Капли дождевой воды с ещё вчерашнего вечера стекали с потолка тонким ручьем. Мелкая живность на тоненьких лапках бегала из одного угла в другой в поисках еды, не брезгуя питаться отходами заключённых.

О чувствах пленников здесь явно не заботились, иначе стража не стала бы сажать молодую девушку по соседству с мужчинами, не видевшие противоположный пол более десятка лет.

— Красотка, подойди ближе, мы тебя не обидем, — улюлюкали и тянули руки мужчины, стоящие за клеткой. — За что тебя взяли-то?

Они смеялись и посвистывали, зазывая её к себе, совершенно наплевав, что она никак не реагирует на их действия.

Погружённая в собственное горе, девушка сидела посередине темницы, прислонившись к стене под окном, откуда пробивал единственный источник света и смотрела в одну точку, вспоминая прошлое. Такое далёкое и уже недостижимое. Прошлое, что не вернётся и больше не будет рядом с ней.

Не будет маминой нежной улыбки, которая грела словно утреннее солнышко. Не будет надёжных отцовских объятий, прежде укрывающих её от любого ненастья. Не будет совместных завтраков и ужинов. Не будет споров. Не будет примирений. Не будет прогулок с друзьями. Не будет больше ничего. Она потеряла их навсегда.

Внезапно для всех ясное небо скрылось за тёмными тучами, а на землю опустилась плотная сгустка тумана. Поднялся сильный ветер, проникающий внутрь через решётки и крохотные отверстия в стене. Холод пробирал заключённых до дрожи. Стало не до свистов и флирта. И только одна Лари не замечала окружающих её изменений. Наверно рухни небо на их головы, она и этого не заметила бы. Глубокая апатия охватила её. Потому и то, что происходило далее было уже безразлично.

Двери темницы открылись, впуская двух эльфийских стражников. Не говоря ни слова они подхватили девушку с двух сторон и понесли к выходу. Мелкие камешки царапали босые ноги, а длинное платье путалось под ногами и Илария спотыкалась почти на ровном месте, лишний раз выводя из себя эльфов. В какой-то момент, после очередного падения они просто не выдержали и с рыком, подобающим больше оборотням, порвали подол до самых колен, вызвав большой восторг у заключённых, ставших тому свидетелями.

А Илария по прежнему оставалась безучастной. Более того, создавалось ощущение сейчас рядом с ними находилась лишь её пустая оболочка, а душа давно покинула бренное тело.

Девушка настолько углубилась в воспоминания, что нельзя было найти ту тонкую грань между прошлым и настоящим. Память, будто зыбучие пески, затягивала назад. И вот уже перед изумрудными глазами нимфы стояла до боли знакомая и любимая хижина в лесу. Маленькая, неприметная, но такая родная. Внутри её дожидались родители. Мама, как всегда приготовила вкусный ужин и вместе с отцом примется ругать её за то, что она вернулась поздно. Снова возникнут руганья и мелкие перессуды, а после пойдут извинения, прощение и тёплые разгоры за столом.