Если где-то чего-то нет — значит это кому-нибудь нужно. Все начиналось с самой сути колхозов — это и государственная структура и частная одновременно. Даже есть отдельная категория — «колхозная собственность». С одной стороны — колхоз работает на самоокупаемости. С другой стороны — государство поставляет им ресурсы по дешевке, оплачивает мелиорацию (это огромные деньги!).

Председатели колхоза — в большинстве своем люди особенные, хваткие. И работают они на селе, где мораль своя. Своего не выдадут, если он за общество, за крестьянский мир. Промолчат.

Григорий Тимашук стал председателем в двадцать четыре года — председателями были и его отец и дядя. Потому он с детства знал, что реальная урожайность на колхозных овощных полях выше официальной примерно в полтора раза, а где и в два. И примерно каждый пятый килограмм мяса на фермах — неучтенный и идет налево. Но он с детства был умным (в армии, например, он «отслужил» водителем командира полка, и сохранил полезные связи, пользуясь теперь бесплатным трудом солдат) и придумал то, до чего не додумались ни отец ни дядя.

Как то раз он спросил себя — из чего делают веники? Самые обычные веники, какие есть в каждой советской квартире. Оказалось, есть такой кустарник, ветви срезают и сушат — и по берегам Днепра его немерянно.

Он наладил срезание и сушку этого кустарника и открыл подпольный цех по производству дефицитных веников. При себестоимости не доходящей и до тридцати копеек — в городе он стоил рубль, а то и полтора. При том веник не портился, никаких требований к хранению и перевозке не было.

Работали на вениках — в основном сельская молодежь, часто даже без оформления. Десять рублей за смену — кому плохо? Потому — все село горой стояло за молодого председателя.

Так вот и шла работа. Днем одно — планерки, Ленкомната, трудовые достижения, отчеты в райком и обком партии. Ночью — левые рейсы, люди с фонариками, шуршание купюр. Не только председатель — но и многие бригадиры имели в саду-огороде закопанную трехлитровую банку с ценностями, а то и не одну. Как люди к этому относились? Да с полным одобрением! Крестьянство веками работало на помещика, потому родилась двойная мораль. Если ты обманул своего, односельчанина — с тобой разговаривать больше не будут. Но если обманул помещика, в том числе и коллективного помещика в виде государства — так делать можно и даже нужно. Все так делали, просто по-разному. На задах всегда давали под картошку участок. Весной его пахал колхозный трактор, потом косилкой косили плети и картофелекопалкой — выкапывали. Все бесплатно. За дровами — опять трактор дай. Кто работал на ферме — домой тащил посыпку, на току — зерно, и все это было нормой, на это закрывали глаза. Ну а председатель просто на своем уровне дела делал. Если он не трогал своих, а наоборот, давал заработать — все село было за него горой. Никто и слова не скажет — что там Женя Столетов [82] …

Ночную деревенскую глушь — пронзил свет фар, но никто из тех кто это видел — и не подумал что что-то не так. Все знали — всё так, и если кто ездит по ночам — значит так и надо. Камаз — прокатился по двору, и заехал, мимо колхозной весовой в закуток, где рядом с зерносушилкой — был колхозный холодильник.

Бригада работяг, каждый из которых согласился пожертвовать частью ночи за пять рублей (бригадир — за десять), потушив сигареты споро поднялась на ноги…

— Здорово — из Камаза выбрался водитель

— Здорово — подошел бригадир — это кто с тобой?

— А… молодняк

…

— Натаскиваю.

— Он что ли вместо тебя теперь будет?

— Как старшие решат.

Бригадир понятливо кивнул

— Мясо заберешь?

— Какое мясо? Про мясо не говорили.

— Ну, мясо. Бычка закололи, надо в трест забросить. Леониле Сергеевне

— Слушай, про то разговора не было. Да и потом — какое мясо, у меня что, рефрижератор?

— Да брось. Что ему будет, сейчас не тридцать градусов, осень как-никак. Разморозиться не успеет. Домчи, а? Будь другом.

Водитель сплюнул

— Грузить не буду.

— Так это мы быстро — обрадовался колхозник — Ленька, давай! Из холодильника мясо последним!

Никто из колхозников не знал, что их снимает камера…

Наскоро закиданный Камаз — пустой, ночной дорогой возвращался на базу. За ним, соблюдая дистанцию, ехали Волга и Жигули опергруппы.

— С ними что будет? — спросил водитель

— С кем? — переспросил оперативник на сидении Камаза

— Ну, с Егором Ильичом. С мужиками.

— Которые грузили? Если дадут показания, кто заставил расхищать — отделаются малым. Бригадир наверное на принудработы поедет, эти — штраф заплатят. А что?

…

— Жалко, что ли их?

— Да нет… неправильно как то все это.

— Что — неправильно?

…

— Как думаешь, стырить рубль это воровство?

…

— Воровство. Начинается все с мелочи, с рубля. Потом десятка. Потом и тысячи полетят.

— Вы мясо с заднего входа не покупали?

— Жена готовит.