Но по венам всё равно уже рассыпался колючий ворох волнения. Хотел бы её увидеть. Очень! И хотя это и означало бы, что они с Киреем скорее всего снова вместе, и тогда Данила просто ушёл бы с концерта, так и не объявившись – ему было бы достаточно и просто увидеть их, живых, как говорится, и здоровых.

Но её здесь не было, сколько он не вглядывался, а Кирей и без неё был чертовски секси и доволен собой.

И когда концерт закончился, и публика, не желая отпускать столичных звёзд, снова и снова вызывала их на поклон, вместе с подносящими цветы на сцену поднялся и Данила. Дождался, пока рассосётся небольшая очередь жаждущих Киреева поцелуя в щёчку девчонок, подошёл, протянул руку...

Кутерьма царила такая, что Кирей даже не сразу увидел. Смеясь, переложил на другой локоть охапку цветов и отвлёкся на пару слов со стоящей рядом танцоркой. Потом завертелся, окликнул кого-то из своих, и только теперь заметил, наконец, протянутую ему руку. Поднял взгляд...

– Еги-пет-ская сила... – уронив челюсть, опешил он. – Братан!

Скинув цветы на сцену, тягали друг друга, и орали от радости, как два идиота-переростка...

За сценой тоже было шумно и суетно. Длинные вешалки с костюмами стояли прямо в узких коридорах, здесь же ящики с реквизитом и аппаратура. Некоторые девчонки тоже переодевались прямо здесь, никто не обращал на них внимания, да и самим им было плевать на окружающих.

– Ты откуда тут, вообще? – всё ещё охреневая, расспрашивал Кирей, так же прямо в коридоре стягивая с себя триканы в блестящих новогодних завитушках.

– Живу, работаю! – перекрикивая гам, отвечал Данила.

– Да ладно? В Старом Осколе? Какими ветрами?

Данила неопределённо пожал плечами. Ветрами перемен, наверное, иначе не скажешь.

– А где работаешь-то?

– На электрометаллургическом комбинате.

– Да ладно?

– Серьёзно! Пока на побегушках, конечно, но зато у хорошего мастера в бригаде. Мне нравится! Летом буду на вечернее в технологический институт поступать, надо рекомендации нарабатывать, плюс рабочая общага и льготы при поступлении. Ну и зэпэха, конечно, какая никакая.

– А на кого?

– На металлурга, на кого ещё!

– Вот чёртяка, – удивлённо мотнул головой Кирей. – Значит, всё-таки железки? Ну-ну! Кто о чём, а вшивый о... О, погодь! Сейчас я! – На ходу натягивая водолазку, кинулся куда-то, окликая: – Лесь! Лесь, иди сюда! – подтащил растрёпанную, но яркую, с огромными накладными ресницами девчонку: – Знакомься, это Леська, девчонка моя. Лесь, это братан мой, друг детства, Даныч! Местный хозяин заводов-пароходов, – подмигнул Даниле, – будущий.

Девчонка – курносая смешная кнопка, ростом ниже Киреева плеча, надув большой пузырь розовой жвачки, протянула руку:

– Олеся.

Данила протянул в ответ свою, но Кирей вдруг подхватил девчонку со спины, закружил на месте:

– Воу, братан, руками не трогать! А то знаю я тебя!

Олеська сбежала, а Кир, рассмеявшись, хлопнул Данилу по плечу.

– Да шутка, расслабься!

Но как тут расслабишься, если тема повисла между ними, заслоняя собой все остальные. Поговорить нормально не получалось – слишком шумно и суетно вокруг. К тому же выяснилось, что после этого концерта они уже не едут в Старооскольскую гостиницу, а прямо сейчас грузятся и гонят домой, в Москву.

Урывками, мельком, выяснилось, что дядя Серёга ушёл от тёти Иры. Правда, уже через три недели вернулся с повинной. Но она не приняла.

– Разводятся теперь, прикинь, – не особо-то переживая, просто, как факт, сообщил Кирей. Остановился рядом с автобусом. – Я мамке говорю, чего удумала-то на старости лет? А она мне – «Прям! Сорок пять, баба ягодка опять», прикинь!

– А батя как?

– Как обычно, по рейсам. Ему мамка-то зачем – чтобы было кому стирать и жрать готовить, а живёт он всё равно сам по себе. Разберутся, короче, не маленькие.

Данила жадно, не перебивая, слушал. Отчаянно потянуло вдруг к ним – и к тёте Ире, и к дяде Серёге, и даже к мамке. Не говоря уж о...

– А Маринка как там? – всё-таки решился он.

– Понятия не имею, – небрежно пожал плечами Кирей. – Я если честно, думал вы с ней теперь вместе, а ты, оказывается, и сам на вольные хлеба рванул. Когда уехал-то?

– Да в тот же день, считай.

– Серьёзно? И я.

Помолчали. Танцоры, разбежавшиеся по ларькам в поисках бухлишка и закуски на дорожку, начинали активно подтягиваться к автобусу. Тут же уже кружила, отдавая указания и докалёбываясь до всех, кто попадался под руку, дородная тётка – руководитель ансамбля. Ещё минута-другая и отчалят.

– Кирей, ты прости, братан, за тот раз. Реально, не со зла я. Сначала не знал, а потом просто не стал лезть, думал, сами разберётесь. Казалось, что так будет лучше. Для тебя же. Но, похода, лоханулся.

– Да не, – слепив снежок, Кирей запустил его в спину стоящей неподалёку в девчачьем кружке Леське. Она обернулась и задорно крутанула пальцем у виска. – Я после того раза тоже много думал, и понял, что на твоём месте поступил бы так же. Серьёзно. Один раз – не водолаз, и иногда лучше не знать. Спокойнее спать будешь. А вот за то, что потом сказал – за это реально спасибо. Вот это по-пацански.