Макс вздрогнул и оглянулся.

Зелень обступала его, горы и холмы, холмы, горы и зелень. Максим чувствовал себя инородным телом в этом логове природы.

— Рядовой Семенов!

Перед Максом возник его командир, Сергей Хохлов.

— Почему покинул пост без разрешения?! Десять нарядов вне очереди!!! Что встал?! Быстро…

Жуткий взрыв сотряс земли. Максим сжал зубы, заметив испуганный блеск в глазах Хохлова.

— Быстро, в гарнизон, — кинул он, и побежал, снимая на ходу автомат.

Семенов дышал ему в спину. После взрыва залпы выстрелов не умолкали.

Наконец, они достигли заставы. Столбы пыли и земли поднимались в небо, выстрелы не прекращались. Гром и молния. Семенов, через несколько секунд перестал различать звуки. Хохлов и Макс упали в траву, и с автоматами наперевес принялись ползти поближе к атакованной чеченцами заставе.

Среди темно-зеленых касок атакованных, лиц почти не было видно. Но, заприметив более крупную, чем остальные, фигуру, Макс вздохнул с облегчением. Женька жив!

Очередной взрыв заставил солдат пригнуться. Земля обсыпала и Семенова с Хохловым.

Максим дернулся во сне.

— Зуев! — заорал он, стараясь перекричать шум артиллерии, — Ты живой? Зуев?! Женька?!

Несколько человек показались из-за скромного укрепления из мешков с песком на заставе, но знакомой фигуры среди них не было.

Максим пополз на брюхе туда, к укреплению, со стороны наступающих. Он перестрелял в спину несколько человек, пока чеченцы, наконец, не осознали, что опасность им угрожает и со спины.

Хохлов в кустах прикрывал Максима. Сам Семенов не подпустил к себе ни одного из повстанцев.

Он был уже в нескольких метрах от укрепления, как к его ногам упала граната.

Макс поднялся и со всех ног бросился в сторону. Грянул взрыв. Семенов упал, утонув лицом в траве и грязи.

Он тяжело перевернулся, и увидел, как низкорослый чеченец вскинул огромный кинжал над ним. И, неожиданно, осел.

Хохлов, подумал контуженный Максим, и нащупав автомат, направился дальше, в надежде спасти Зуева, спасти Женьку, его друга со двора, одноклассника, просто нужного человека…

Взрывные волны, словно морские, толкали его. Семенов падал, и снова поднимался. Сжимая кулаки и скрепя зубами от собственного бессилия.

Максим перевалился через укрепление, и увидел Женьку. Белокурый сверстник Семенова лежал в грязи, глядя в небо большими глазами. Неужели, погиб?

Максим схватил парня за плечи, и с ужасом осознал, что у него нет рук.

Семенов ощутил дыхание своего друга, по-прежнему оставаясь в тишине. Не долго думая, Максим взвалил его себе на плечи. Он огляделся. Вокруг Хохлова столпились чеченцы. Один из охранников заставы, который лишился одной ноги, дотянулся до автомата Зуева, и принялся палить без разбора, скосив несколько противников.

Максим осторожно отнес Женьку в глубь леса, и, привалив бессознательное тело к дереву, вернулся на поле боя. Казалось, чеченцев становилось все больше и больше. Семенов стрелял и стрелял, кидал гранаты, вход пошел и его костяной нож.

Когда, казалось все, стихло, Максим поднялся, и крадучись, двинулся к Женьке. Он уже видел поникшую, знакомую фигуру, как вдруг, острая боль пронзила его бок.

Земля и небо смешались. Максим оглянулся. Чеченец, что швырнул в него нож, упал на землю, подстреленный кем-то из его сослуживцев.

Максим издал булькающий звук, вместо крика, ищущая, как кровь наполняет его рот, и осел на землю, оставаясь по-прежнему в тишине. Семенов сжал слабые кулаки, снова попытался закричать и потерял сознание.

Яркий свет просочился сквозь его сомкнутые веки. Семенов открыл глаза и увидел милое лицо Кати, его Катеньки, что ждала Макса в Москве, пока он воевал в Чечне. Она была одета в белый халатик медсестры, и улыбалась. Он попытался ей что-то сказать, но Катя отошла, взяла шприц, и наполнила его какой- то жидкостью. Когда сестра вернулась, это была уже не Катя. Роскошные рыжие кудрявые волосы, собранные в тугую косу напомнили Семенову о Ксюшиной подруге. Вика улыбнулась ему, и сделал укол.

— Вика, — прохрипел он, заметив какое-то движение за ее спиной.

Сестра удивленно оглянулась, и тут же огромный нож вонзился в ее горло. Кровь фонтаном хлынула из ее тела. Максим закричал… и проснулся.

Сел. Осмотрелся. Он по-прежнему сидел на своем раритетном диване с пуховой периной и африканским покрывалом.

Максим свесил ноги, и сжал ладонями лицо. Неожиданно шрам на его спине болезненно сжался, словно вспомнив холодную сталь кинжала, что побывала там.

— Проклятый сон, — злобно выдохнул Максим вслух, словно стараясь успокоить самого себя.