— Ты просишь меня верить тебе, после всего, что было?

Антон убрал прядь ее волос за ушко, и скользнул пальцем по ее щеке.

— Ну, ты ведь училась на психолога, и лучше меня знаешь, что секс для мужчин ничего не значит…

— Зато он много значит для женщин. Что ты сказал ей, той рыжей?

Антон замолчал, и Даша поняла — ничего. Он оставил эту стажерку в своих любовницах. Девушка закрыла лицо руками, не желая показывать ему свои слезы. Она медленно встала с кровати, и покинула комнату, оставив мужа одиноко смотреть ей в след.

Девушка, все еще сжимая заплаканное лицо руками, ворвалась в комнату журналиста, в надежде поговорить с ним, и, желая, что бы его ни было.

Даша была только в легком халатике, и белом белье. Она хотела одеться, но сил не было. И вот она, почти голая оказалась в комнате Андрея. Тот недоуменно выглянул из ванной. Парень был в набедренном полотенце, и с электробритвой в руках. При виде заплаканной Дарьи, Андрей быстро оставил свои дела, и подошел к девушке.

— Господи, что еще произошло? — эта семейка положительно ему импонировала, здесь страсти так и бурлили!

Даша вскинула к Андрею заплаканное лицо, и быстро развязала поясок на халатике.

Лесной недоуменно опустил глаза на представившуюся картину. Даша стояла перед ним, раскинув полы халата, в полупрозрачном белье. Потом вновь поднял вопросительный взгляд на Семенову.

— Что со мной не так?! — истерично спросила она, слезы катились по ее щекам, — Чем я хуже них? Мне всего двадцать два! Скажи, Андрей, как я тебе, а? Ну что ты молчишь?! — Даша шагнула к парню, и пихнула его в плечо, в надежде разворошить, вывести из оцепенения, потому что фотограф был чрезмерно удивлен, — Почему ты молчишь?!

Девушка колотила его в грудь тонкими кулачками, заливаясь слезами. Андрей осторожно ее прижал к себе, сминая слабое сопротивление. Даша вскинула заплаканное лицо, и Лесной тут же принялся покрывать его поцелуями, пока их губы не встретились. Андрей принялся целовать ее с неожиданной горячностью, которой он от себя, и не ожидал.

Даша недоуменно отшатнулась, и запахнула халат.

— Прости меня, проклятье! Не знаю что со мной, — тяжело дыша, Андрей разумно отодвинулся от Даши, чьи слезы высохли так же внезапно, как и появились.

Девушка смотрела на него удивленно, словно только что поняла что-то важное для себя, неожиданное.

— Ты меня тоже прости, я в последнее время, словно не в себе, — прошептала Даша, — я пойду…

Не дожидаясь, когда он что-то скажет, Даша покинула комнату.

Лесной проводил ее задумчивым взглядом, и вернулся к бритью. Но теперь ход его мыслей был жестоко изменен.

37.

Максим остановился перед резко захлопнувшейся дверью.

— Вика! — позвал он, но ему никто не ответил, — Вика, черт, открой! Ты не правильно все поняла!

Послышались шаги, дверь приоткрылась. Из — за неё выглянула Ксюша.

— Где она? — Макс едва не оттолкнул сестру, но Семенова стала на защиту подруги.

— Оставь ее в покое, — остановила Ксюша Максима, — просто отстань.

— Я люблю ее, черт! Впусти меня!

Ксюша упрямо сжала губы.

Неожиданно в соседней комнате послышался испуганный выкрик, Максим, и Ксюша недоуменно взглянули на приоткрытую в Наташину комнату дверь.

Брат с сестрой испуганно переглянулись, и двинулись к соседней двери. Едва они достигли дверного проема, как из комнаты появилась бледная, как полотно Лена. Ничего, не спрашивая, Макс вошел в комнату Наташи. Там царил жуткий разгром. У двери валялась картина кисти Наумова, тот самый Ксюшин портрет изуродованный, изрезанный. Неприятный холодок ужаса скользнул по спине мужчины. Он кинулся в приоткрытую дверь ванной, и картина, которую он там увидел, заставила его содрогнуться.

В ванной лежала Наташа, ее руки были раскинуты, и из перерезанных вен потоками лилась кровь по бортам ванны, и в смешивалась с прозрачной водой, придавая ей устрашающий оттенок. На полу, в луже розовой крови валялась бумажка, где было выведено четким подчерком Натальи: «Мне не зачем жить, если мой любимый обманул меня с моей сестрой. Ненавижу вас, ненавижу…».

Максим, скользнув по бумажке невнимательным взглядом, судорожно начал искать пульс на шее сестры, но пульса не было.

Ксюша осторожно заглядывала в комнату сестры, под уничтожающим взглядом Елены.

— Я знала, что ты эдакая тихоня не спроста, — дрожащим голосом, и, не скрывая отвращения, произнесла Лена, — но только сейчас до меня дошло, какая ты тварь на самом деле.

Художница испуганно оглянулась на сестру, которая, казалось, была на грани истерики, и, превозмогая страх, снова заглянула в Наташину комнату. Заметив свой изуродованный портрет, Ксюша все поняла. Они узнали о Кирилле, все узнали…

Дверной проем закрыл собой Макс. Его лицо было устрашающим, он обратил на Ксюшу черный, убийственный взгляд.