От прежней Эстефании остался недочитанный слащавый любовный романчик, узнавать окончание которого не было ни малейшего желания. Взгляд сам собой переместился на письма. Если блок на воспоминаниях может сниматься кодовым словом, то и на защитном коконе может стоять что-то подобное. В голове вертелись какие-то обрывки воспоминаний, подтверждающие это предположение, но не складывались в единую картину: видимо, не хватало связующих деталей. Но попробовать стоило. Что могла использовать романтичная девушка в качестве кодового слова для своей защиты? Имя любимого?

Я взяла укутанный заклинаниями пакет и с придыханием, подражая прежней Эстефании, выговорила: «Эмилио». Но увы, защита оказалась глуха к моему предположению. Возможно, даже своего возлюбленного герцогиня именовала полным титулом даже наедине с собой? Ни на что не надеясь, я использовала варианты: «Эмилио де Монтейо» и «Эмилио, барон де Монтейо». И о чудо — на последнем защита мигнула и отключилась. Дневник и письма так и остались в коконе, но теперь он был проницаемым, в чём я убедилась, с осторожностью коснувшись пальцем, который погрузился, не заметив препятствия. По остаточному мерцанию стало понятно, что можно будет опять включить защиту. Наверное. Я проверять не стала: а то вдруг включится и больше не выключится? На месте Эстефании я бы поставила несколько чередующихся кодовых слов. Жаль, но то, что я сейчас на её месте, не делает меня сведущей в её тайнах.

Признаться, руку я засовывала с осторожностью, но хранилище признало меня хозяйкой и позволило без повреждений вытянуть тоненькую книжку-дневник. На него я возлагала больше надежды, чем на письма, потому что письма были только одной стороны, по ним полной картины не выстроишь.

Но дневник оказался совсем неинформативным, я даже заподозрила, что там непременно должен быть скрытый текст, потому что личных записей не было, было лишь сухое перечисление происходившего, и то не ежедневное. Но сколько я не тыкала пальцами, произнося заветное имя на разный лад, с дневником никаких изменений не случилось.

Я отправила его назад и потянула первую связку писем. Всего пачек было три, перевязанных ленточками разных цветов: розовой, жёлтой и зелёной. Сначала я извлекла розовую. Как я и думала, в этих письмах содержалась сплошная любовная чепуха, причём лежали они не в том порядке, в котором приходили к Эстефании. Я предположила, что он не случаен и менять не стала. Ради интереса выписала первые слова из каждого письма, но получилась форменная ерунда, порядок задумывался явно не для этого. Я нутром чувствовала, что мне чего-то не хватает. Но нутро — вещь такая, которая даже в суде за доказательство не сойдёт, а уж в деле выявления секреток оно вообще оказалось бесполезным.

В пачке с жёлтым бантиком находились письма с конструктивными предложениями от Эмилио, которые сводились к одному: нужно убежать и обвенчаться тайно, а тётя вынужденно примет сложившееся положение дел. Даты там назначались, но судя по тому что Эстефания так и осталась незамужней, бежать она не рискнула.

Зёленую пачку я уже вскрывала с изрядным скепсисом, ничего от неё не ожидая. Там оказались письма, с ответами на вопросы, о которых я даже догадываться не могла. В этих письмах Эмилио играл роль заботливого почти старшего брата и писал исключительно о магии, жаль только, что я совершенно ничего не понимала из его ответов. И не потому что не знала вопросов. Подозреваю, увидь я письма Эстефании, тоже осталась бы в замешательстве. Слишком сложные темы там обсуждались, с приведением формул и расчётом векторов. Эстефания точно не была неучем, но для меня всё это выглядело китайской грамотой, хотя и давало пищу к размышлению: Эмилио и Эстефанию связывали общие интересы, а не только любовь. Но мне ни там, ни там места не было. Единственное, за что я смогла уцепиться, так это за целый абзац в предпоследнем письме, посвящённый тёте. «Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность, исходящую от графини Хаго. Если маг владеет какой-то методикой, совершенно необязательно её использовать. Иногда знание — только знание. То, что ты приняла за подготовку, может быть использовано во многих ритуалах».

Всё. Ни какой ритуал, ни какая опасность, ни как защититься в случае, если опасения не напрасны. Мог бы хотя бы написать, как проверить… А то, может, опасности подвергалась бы только истинность чувств между Эмилио и Эстефанией, а я начинаю паниковать. А паниковать я начала, потому что от обычного стука в окно подпрыгнула и чуть не заорала.

В окно? Наверняка Эмилио решил, что при более тесном общении сможет меня убедить в том, что нужно ему. Подходила я с желанием высказать всё, что думаю о наглых донах, неприлично лезущих по ночам в чужие окна. Но стоило отдёрнуть штору, как приготовленные слова застряли в горле: с обратной стороны окна на меня смотрел Теодоро. Весьма недовольно смотрел: видно, не так легко даже королям держать себя в воздухе. Сначала я хотела задёрнуть шторы и сделать вид, что ничего не видела. Но потом представила, как у короля кончаются его магические силы и утром под моим окном находят королевский труп. Тут уж любой артефакт признает мою вину, и я закончу там, где начинала, а королевский палач наконец сможет опробовать остроту топора.

— Ваше Величество, вы выбрали неподходящий способ и время для нанесения визита, — сказала я, лишь только открыла окно. А ещё я сразу же ухватила короля за руку. Крепко ухватила, чтобы в случае чего не дать ему упасть.

— Какой пыл, Эстефания, — радостно сказал он. — Я так и знал, что вы меня ждали и готовились к моему визиту.

— С чего вы взяли? — пробурчала я в ответ.

— С того, что ваши слова противоречат вашим действия. Словами вы меня прогоняете, а руками напротив, пытаетесь затянуть.

— Размечтался… лись… Ваше Величество! — возмущённо выпалила я. — Я испугалась, что вы свалитесь.

— И? — он высокомерно поднял бровь.

— И разобьётесь, — закончила я свою мысль.

Он посмотрел на меня, потом вниз, потом опять на меня. Я высунулась, огляделась и быстро отцепилась от королевской персоны. Моя комната была на втором этаже, и пусть этажи были высокими, но падать Теодоро было всего ничего, и даже не на газончик или, упаси боже, гравийную дорожку: в случае нехватки магии он свалился бы в пышные кусты, на которых даже колючек не было. Страх, что визитёр разобьётся, пришёл из моей прошлой жизни, в которой квартира располагалась на восьмом этаже, а при падении внизу не нашлось бы смягчающих кустов, а разве что смягчающие машины.