– Ну и что ты вытовряешь, дурочка?
– недовольно и хрипло спрашивает мужчина, выйдя из подъезда и поравнявшись со мной.

Я? Не знаю. Живу, наверное.

Какая глупость - не надеть белье, но надеть юбку разлетайку и открытый топик. Это я понимаю позже, когда мы приезжаем уже в третий дом, чтобы посмотреть щенка для Сашки. Во-первых, все эти люди - знакомые Рустама, и мне ужасно неудобно быть в таком виде, хотя я понимаю, что об отсутствии трусиков знать никто не может, даже сам Рустам, а вот то, что я без лифчика вполне очевидно. Хорошо, что никто не пялится, а то я бы вообще со стыда сгорела. Ну и во-вторых, Сашка на радостях постоянно носится, щенков берет на руки, обнимает и просит меня погладить. Мне приходится присаживаться и наклоняться, я без конца нервничаю, что кто-то может увидеть мой голый зад, поэтому придерживаю юбку и все время краснею.

В следующий раз нужно не забыть мысленно настучать себе по щекам, прежде чем решиться на подобную глупость...

– Больше всего мне понравилась эта... как ее... акита!
– выпаливает Сашка, когда мы выходим из машины возле следующего места назначения.
– Она чем-то на медведя похожа.

– Только не акита, - бурчит Анна Сергеевна. Я перевожу на женщину взгляд и в который раз за сегодня замечаю, что выглядеть она стала еще лучше. На ней новая одежда. Видно, что не очень дорогая, но тем не менее смотрится достойно. Она даже легкий макияж нанесла на лицо, чего раньше я никогда за ней не замечала. Спокойная жизнь и работа на новом месте благотворно влияют на нее, и она действительно пользуется этим шансом, который предоставил ей Рустам. Не каждый оценит, ведь многим сколько не дай, они так и будут превращать свою жизнь в помойку, но, слава богу, это не про Анну. Сашке очень нужна мама, и я счастлива, что женщина пытается исправить все свои ошибки и двигаться дальше.

– Давай насчет акиты подумаем потом, приятель, - отвечает Сашке Рустам.
– Я хотел показать тебе как можно больше пород, но все же для квартиры акита не подойдет. Они вырастают слишком крупными. Вы с мамой не справитесь.

Я наблюдаю, как брат доверительно вкладывает свою ладошку в широкую ладонь Рустама, и они вместе идут к воротам дома. Так странно. У меня не впервые в голове проскальзывает мысль, что Рустам умеет общаться с детьми. Я имею в виду, да он появился в нашей с мамой жизни, когда мне было десять, и тогда он, исходя из моих детских воспоминаний, был примерным отчимом, и это учитывая то, что я была старше Саши, а братишка ведь еще совсем мелкий. Откуда у Рустама столько навыков общения с детьми? Я ни разу не слышала от него или от мамы, что у Рустама есть или были младшие братья, сестры, получается, он от природы такой? Разве может в человеке одновременно сливаться столько несовместимого? Опасность и стремление защищать, заботливость и агрессивность, отстраненность и теплота...

– Ты наверное прав, дядя Рус, - вздыхает Сашка.

Мне все еще непривычно слышать такое обращение к Рустаму, но звучит и выглядит это довольно мило. Я невольно представляю себе наше с ним возможное будущее, в которое страшно заглядывать, и все же иногда я позволяю себе это. Там, через много лет, может быть, он захочет ребенка, может быть, и я захочу, как мы будем смотреться настоящей семьей? Смогу ли я так? Это ведь не просто решение отдаться...

– Яна, - Анна Сергеевна осторожно касается моего плеча, после того, как Рустам представляет нас своим друзьям, которые тут же приглашают нас войти в дом и посмотреть на щенков. Когда мы ехали в первый дом, я боялась, вдруг эти люди окажутся их общими с мамой знакомыми? Вдруг они узнают меня? Что они подумают? Поймут ли что-нибудь о нас с Рустамом? Но, видимо, он предусмотрел, чтобы общих знакомых среди них не было, поэтому сейчас я чувствую себя уже вполне расслабленно. По крайней мере, не дергаюсь хотя бы насчет этого.

Сашка с Рустамом уходят вперед, мы с Анной задерживаемся в прихожей. Я вопросительно смотрю на женщину. Взгляд у нее обеспокоенный и смущенный. Она заламывает пальцы, словно ей трудно и неловко говорить со мной.

– Что такое?

– Яна, у тебя... у вас... все нормально? Я... меня по-прежнему беспокоит тот факт, что ты и Рустам помогаете нам. Точно ли не происходит ничего... плохого?

Я слегка улыбаюсь. Что бы ни просиходило, она все равно не сможет на это никак повлиять.

– Не переживайте за меня, Анна. У меня все хорошо.

– Это радует, - кривит губы женщина.

Не верит.

Но если быть до конца честной, то на самом деле ведь все хорошо. Если не позволять мыслям о том, кем мне приходится Рустам, всплывать со дна подсознания на поверхность слишком часто, мне не на что жаловаться.

– Ты уж приезжай почаще. Сашка скучает очень. И надеется, что ты проводишь его в первый класс.

– Обязательно. Это событие я точно не пропущу, - подбадривающе сжимаю плечо женщины. Кажется, ей стало спокойнее. Я неожиданно задумываюсь, что ей ведь тоже может быть одиноко. Как и мне было. Это сейчас я общаюсь с Ляйсан, познакомилась еще с некоторыми коллегами, Нимб мне звонит иногда, правда, мы пока не виделись после встречи в кафе, но полепетать ни о чем по телефону она любит. Что если Анна тоже совсем одна? И после жизни с таким мудаком, как мой отец, ей просто трудно заводить знакомства?

– Ян! Посмотри какой хорошенький!
– радостный возглас Сашки привлекает наше с Анной внимание, и сбивает меня с мысли. Мы заходим в гостиную, где на ковре перед камином сидит Саша с щенком спаниеля на руках.
– И ему нравится моя машинка-бульдозер. Видишь, как облизывает? Думаю, я так и назову его, Бульдозер.

– Бульдозер?
– усмехаюсь, потому что кличка для спаниеля не совсем подходящая, да и вообще необычная. Но это же Сашка.

– Ага. Дома можно будет звать его Буль.

Мне нравится видеть, каким счастливым стал мой братишка, и каждая новая порция счастья, будь то игрушка, или его ночовка у меня, или вот теперь собака, добавляет света его глазам.

Пока я любуюсь Сашей, происходит то, чего я никак не ожидаю. Рустам подходит ко мне со спины и кладет руки на талию, сжимает и притягивает к себе. Он не делает ничего плохого. Только обнимает и легко проводит губами по щеке, но на меня это производит такое же впечатление, как от взрыва атомной бомбы. Он впервые вот так прилюдно демонстрирует свое отношение ко мне. При своих знакомых, при Анне, и при Саше. Понятное же дело, что это не родственные объятия.