Голова Молли раскалывалась от матери всех головных болей. Она открыла глаза в темноту, ее разум был пуст. Девушка замерзла, ее тело болело с головы до ног. Монотонная вибрация двигателя проникла сквозь туман, застилавший ее мозг.

Где я нахожусь? Что случилось? Что последнее я могу вспомнить?

Слова бессмысленно крутились в ее голове, пока она пыталась разобраться в них, и в том, что с ней происходило.

Она лежала на боку, и ее рука затекла из-за неудобного положения. Только когда она собралась поднести руки к груди, пришло осознание, что ее запястья связаны за спиной. На мгновение пол под ней накренился и задрожал, и она подумала, не отравлен ли ее организм наркотиками. Молли заставила себя открыть тяжелые, липкие веки.

Пол снова пришел в движение. Нет, этого не могло быть. Молли с трудом приняла сидячее положение, отчаянно дергая за свои путы. Только тогда она поняла, что была не одна.

– Значит, ты очнулась. Слава Богу, хоть кто-то пришел в себя.

Было так темно, что мгновение она не могла разглядеть, кто говорит. Затем заставила свои глаза привыкнуть и только тогда смогла смутно разглядеть молодого парня, сидящего в нескольких дюймах от нее на полу, прислонившись к стене. Мимолетно она оценила его. Был ли он другом или врагом? Мрак не давал возможности различить цвет волос или глаз, но он был высоким, стройным, и даже в темноте Молли чувствовала, что он красавчик. Его руки тоже были связаны.

Друг, решила она.

– Где я? Что происходит? Кто ты такой?

Разговор заставил ее осознать, как сильно она хотела пить, как сдавило горло и какими потрескавшимися и липкими были губы. Когда маленькая комната, в которой они находились, накренилась вбок, она упала навзничь, от чего у нее перехватило дыхание.

– Можешь подползти ко мне? Будет меньше шансов перевернуться, если ты на что-нибудь обопрешься.

Перевернуться? О чем, черт возьми, он говорит?

Конечно. Я в кузове какого-то фургона или чего-то подобного. Это объясняет, почему пол движется...

Да ни хрена это не объясняет.

Она застонала и снова привела свое ноющее тело в сидячее положение.

"По крайней мере, я все еще одета,– подумала она с небольшим облегчением.
– Меня не насиловали".

Ее пуховик исчез, остались только короткая черная юбка, черные колготки и белая блузка.

Неудивительно, что я чертовски замерзла.

Ее глаза привыкали к темноте с каждой секундой, и она увидела, что на симпатичном парне перед ней был толстый свитер и джинсы, так что в этом плане он был в порядке.

Она огляделась вокруг. Пространство было менее шести футов в ширину и, возможно, двенадцать футов в длину[7].

Именно тогда она впервые заметила остальных и ахнула от шока. Четыре тела были распростерты на полу позади нее. На расстоянии вытянутой руки от нее лежали мальчик и девушка, их лица почти соприкасались, как у спящих любовников. Позади них, на твердом полу, неуклюже лежали еще двое. У всех были связаны запястья за спиной.

На секунду ей показалось, что все четыре тела корчатся от боли, затем поняла, что это была просто игра темноты и то, как их безвольные тела слегка двигались при неравномерном движении автомобиля.

– Они...?

– Мертвы?
– закончил за нее молодой человек.
– Нет, просто без сознания. Наверно под воздействием наркотиков. Пока что очнулись только мы с тобой.

– Ты кто?
– спросила она хриплым шепотом.

– Меня зовут Майк Пресди. А как насчет тебя?

– Молли. Молли Харрис.

– Ну, Молли, я думаю, можно с уверенностью сказать: Добро пожаловать в ад.

Он прислонил голову к стене и закрыл глаза. У Молли не было ни капли его сдержанности. Так много вопросов вертелось на кончике ее пересохшего языка, что она не знала, с чего начать.

– Что происходит, Майк? Почему мы в кузове фургона? Куда мы идем? Почему мы здесь? Что, блядь, вообще происходит?

Он открыл глаза, когда она повысила голос.

– Я знаю примерно столько же, сколько и ты. Я шел домой после долгой смены в гараже, и меня похитили. Потом я проснулся здесь.

Похитили.

Как только было произнесено это слово, оно встряхнуло ее память.

Я шла на работу. Эта машина остановилась рядом со мной. Меня схватили... И это последнее, что я помню до того момента, пока не пришла в себя только что.

– У меня то же самое, - сказала она.
– Но зачем?

Парень пожал плечами, насколько позволяли связанные за спиной руки.

– Не имею ни малейшего представления.

Она подвинулась к нему так, что сидела теперь к нему спиной. Одно плечо прижалось к холодному металлу стены, а кончики ее пальцев коснулись его.