Я стою молча и едва дышу.

— Хрен знает почему, но бывшая не подавала на развод, а мне штамп абсолютно не мешал, до тех пор, пока ты… не забеременела. Позвонил Вике и только со второй попытки нас развели. Поэтому скоро Федотова, ты станешь Вороновой.

— А предложение руки и сердца?

Даня впервые за сегодняшний вечер улыбается. Шарит рукой в кармане, и я думаю, что в шутку, но нет… Он извлекает оттуда бархатную бордовую коробочку и раскрывает ее, открывая взору милое колечко с драгоценным камнем посередине.

— Выходи за меня, Диана.

Никаких пафосных посиделок в ресторане, никаких громких фраз стоя на одном колене, сумасшедших эмоций и чего-то неожиданного, что разрывало бы сердце как в фильмах. Все это по-дружески мило. И как минимум душевно, хотя это чувство обычно чуждо мне.

— Ну ты вообще крутой! — я осторожно беру колечко из коробочки и рассматриваю красивые мерцающие блики идущие от камня.

А затем смело надеваю кольцо на палец и любуюсь украшением на своей руке. Надо же, впору.

— Ты как настоящий жених, Данька! Спасибо, я польщена и подкуплена тобой. И даже согласна.

В уме твержу себе, что это просто формальность, что это не больно и не страшно. Не так как в последний раз. Все это только для хулигана или хулиганки внутри меня…

Затем вспоминаю, что еще не все спросила и перевожу свой взгляд на Воронова.

— А ребенок…? Что с твоим сыном?

— Вика лишила меня возможности воспитывать его. Сейчас мальчишке девять, он встречается со мной в присутствии матери и наотрез отказывается приезжать в гости. Поэтому прости, но с тобой у меня не было другого выбора.

Ночью мне совершенно не спится. Кондиционер остудил комнату до легкой комфортной прохлады, но это все равно не помогает — мысли то и дело накапливаются в голове снежным комом и приходится постепенно их разгребать. Как пройдут мои роды? На кого будет похож наш ребенок, и какого он будет пола? Мы специально не узнавали, чтобы сделать сюрприз самим себе.

Как скоро я смогу выйти на работу? Помощница Света неплохо справляется с возложенными на нее обязанностями, но я ощущаю острую нехватку мозговой деятельности, сидя дома. Хочется общаться с клиентами, делать отчёты, проводить планёрки и руководить.

Словно понимая, что речь идет именно о нём — ребенок пинается. Сильно, в область пупка. Я кладу ладонь на живот и усмехаюсь, вспоминая, как испугалась первых отчётливых толчков на четвертом месяце беременности. Не думала, что впервые это будет так — нежно, приятно и даже трогательно.

А затем идиллию нарушает внезапно возникшая судорога в левой ноге.

— Твою мать! Ааа! Что же так больно-то? — я хватаюсь за ногу и скулю от неприятного колющего ощущения в лодыжке.

Дверь моей комнаты с грохотом раскрывается и в нее врывается сонный Воронов в одних штанах на голое тело.

— Что случилось, Федотова? Начались схватки?

Мне хочется засмеяться, но вместо этого я неприятно щурюсь от боли.

— Судорога, — указываю кивком на ногу и продолжаю стонать.

Даниил понимающе садится на край кровати и берет мою ногу в свои теплые руки.

— Здесь? — спрашивает, касаясь пальцами лодыжки.

Я молча киваю и заметно напрягаюсь. Руки Дани медленно растирают мою ногу, убирая неприятные ощущения. Боль постепенно проходит, но я не спешу говорить об этом другу. Почему? Потому что ко мне давно не прикасались сильные мужские руки и сейчас я готова поклясться, что это самые приятные касания за время моей беременности. Теплые, уверенные и … немного возбуждающие.

— Вижу по твоим глазам, Федотова, что судорога прошла? — Даня усмехается, увидев мое блаженное лицо.

— Прошла. Только… — я закусываю губу и не решаюсь заговорить дальше.

Чёртовы гормоны сделали из меня сопливую девчонку, которая не хочет оставаться в одиночестве. Хочет казаться нужной и важной.

— Что только? — переспрашивает Воронов, прекращая массировать ногу.

— Останься со мной, пожалуйста… Вдруг боль еще вернется?

Он приподнимает левую бровь от удивления и перемещает мою ногу на кровать.

— Странные вы создания, женщины. Сразу ты строго-настрого запрещаешь мне заходить в свою комнату, а теперь просишь, чтобы я остался?

И тут я, мать вашу… начинаю плакать. Нервы совсем ни к черту. Наверное, впервые за долгое время я чувствую себя несчастной и жалкой. Маме я не нужна, братьев и сестер не имею, Андрей сегодня намекнул, что я много ем и выгляжу на троечку, а Даня не хочет спать со мной. И сильная девочка сломалась, дала волю чувствам и эмоциям.

— Ты чего Федотова? Чёрт, ты плачешь что ли? — он ложится рядом и проводит пальцами по моему лицу, утирая слезы. — Я никогда не видел, чтобы ты плакала. Даже когда ты развелась со своим первым мужем. Даже когда тебя уволили с первой работы за частые опоздания. Даже когда ты узнала, что один из твоих бывших гей.