Поведение путника тоже вызывало подозрения. Он беспрерывно чертыхался, путаясь в зарослях и увязая в болотах, и старательно избегал полян, где можно было увидеть его издалека.

– Скоро ли будут эти проклятые Ватажки? – ворчал поп. – Говорили, как раз они на полдороге…

Несмотря на все предосторожности, поп, пересекая тропку, ведущую от реки, нос к носу столкнулся со старухой, Koторая несла на коромысле ведра с водой. Поп оторопел и уже собрался нырнуть в кусты, но старуха успела поставить ведра на землю и вцепилась в подол его рясы.

– Ох, батюшка, – радостно вскричала она, – тебя-то мне и нужно!

– Меня? – изумился поп. – Да какая же у тебя ко мне нужда?

– Мальчонку надоть окрестить. Дочка у меня вечор родила, а ребеночек уж так плох, так плох, до утра не доживет.

– Да я-то при чем?

Бабка всплеснула руками.

– Окстись! Ты же служитель божий!

Служитель божий опомнился, поправил шляпу и крест на груди.

– Некогда мне, бабка, некогда! Тороплюсь… Ты лучше скажи мне, далеко ли до Крутого берега?

– А зачем тебе Крутой берег?

– «Зачем, зачем»… Дело есть!

Старуха кое-что начала понимать. Она ухмыльнулась:

– Там же наши стоят. Царь там!

– Ну, мне к нему и надо!

– Так вот, слушай. – Бабка принялась перечислять. – Тут тебе Ватажки, я сама оттудова. А дальше Нижние Млины, а там будет Искровка, а за Искровкой туточки и Крутой берег…

– Спасибо, бабуся, я побежал! Важное дело!

– Стой, безумная твоя голова! – властно удержала собеседника старуха. – Ты там не пройдешь. Дальше везде шведов полно.

– Как же быть-то?

– А ты не спеши. – Бабка понизила голос – Дело к вечеру клонится. Ты спрячься вот здесь в кустах, я тебе молочка да хлеба принесу, а когда стемнеет, лодку дам. Сын у меня рыболов, и лодка у него от шведов в тайном месте припрятана. Так-то, святой отец! – по-матерински улыбнулась она.

– Ох, и спасибо же тебе, бабуся! Уж так ты меня выручила.

– «Выручила, выручила»! – заворчала бабка. – Мальчонку-то, видно, не миновать самой крестить.

– Да ты лучше меня с этим делом справишься! – рассмеялся поп.

Ночью поп плыл вверх по Ворскле, загоняя лодку в камыши, когда слышал приближение неприятельских патрулей. Но вот вражеские голоса замолкли, и вскоре послышались звуки родной русской речи.

– Наши!..

Светало, когда попа ввели к царю. Петр лишь незадолго до этого приехал в армию и готовился к генеральной баталии. По обыкновению, Петр уже был на ногах и сидел у походного столика, отдавая распоряжения Меншикову.

Увидев попа, царь рассмеялся.

– Я ни молебна, ни панихиды служить не собираюсь!

Поп тоже засмеялся, рывком сбросил крест, сдернул надоевшую рясу, и под ней оказался поношенный мундир.

– Солдат! – Лицо Петра сделалось серьезным. – Откуда?

– Из Старых Сенжар, ваше величество! От подполковника Юрлова.

– Юрловец? Да как же ты сюда попал?

– Сбежал из плена и пришел, – просто ответил солдат.

– Молодчина! Ах, молодчина! А для чего ты в рясу вырядился?

– Оно как-то сподручнее. За попами шведы не смотрят, и я сквозь них прошел.

Царь расхохотался, а Меншиков заметил:

– Сам же ты, мин херц, мне писал, что самые добрые шпики из попов выходят.

– Помню, помню… – Взор Петра снова обратился на солдата. – Но постой, постой, а ведь я тебя где-то видел…

Петр всмотрелся внимательнее. Смелые серые глаза, густые сросшиеся брови, горькие складки у рта. Царю вспомнилось туманное петербургское утро, вереницы работных людей…

– Стой! – крикнул он. – Вспомнил! Данилыч, это мы с ним землю на спор таскали!

– Точно, ваше величество!

– И зовут тебя Илья… Илья…

– Марков, государь!

Тут Петра осенила новая мысль:

– Да ты не брат ли моему токарю Егору?

– Родной брат, ваше величество!

– Ну-ну, молодец! Хотя, а погоди-ка. Ведь ты Питербурх строил? – Лицо царя омрачилось. – А как в солдатах очутился?

Марков опустил голову.

– Вижу, что-то неладно у тебя, да уж ради твоего подвига и за Егоровы заслуги не буду допытываться. Но если что еще – смотри у меня! – Петр не умел долго сердиться, и если наказывал, то сразу. Голос его подобрел. – Так, стало, ты от Юрлова? Письмо принес?