Он натурально зарычал, разворачивая меня к себе лицом. — Никогда бы не подумал, что ты действительно поверишь во всю ту чепуху с зельем! Мы оба знаем, что было сегодня ночью, верно?

Мои щеки вспыхнули, опустив глаза, я уставилась на его рубашку.

— Посмотри на меня, Алекс, — мягко потребовал он, обнимая меня за талию, привлекая к себе еще ближе.

И я послушалась.

Свет от камина выделил строгие линии его скул и лба, а взгляд обжигал синим пламенем с такой интенсивностью, что трактовать его двояко было невозможно. Неприкрытый интерес хищника. На губах Нейта заиграла улыбка. Сердце тревожно затрепетало.

— Если в твоей голове зреет план, как попытаться меня разуверить, что это была не ты, что платье, выбранное мною лично у самого известного модельера Лондона, в котором сейчас ты стоишь, тоже всего лишь досадное стечение обстоятельств, у меня есть несомненный козырь… — его рука скользит чуть ниже, останавливается на моих бедрах, слегка сжимая, и он шепчет мне на ухо: — на левой ноге, с внутренней стороны бедра, у тебя есть две милые родинки. Самые очаровательные из всех, что мне приходилось видеть. А еще я могу с легкостью описать бельё, которое на тебе надето. И стоит мне закрыть глаза, представляя тебя в нём, в моих штанах становится до боли тесно.

— Дура-ак, — шепчу в ответ, пряча лицо у него на груди. — Почему не сказал вчера, что знал сразу, как только я вошла?

— А ты бы осталась?

— Скорее всего, нет.

— Но ведь хотела остаться?

Вместо ответа утвердительно киваю в его рубашку, спрашивая: — И что нам делать?

— В первую очередь найти твоего друга. А уж потом… потом я вернусь и мы обязательно поговорим как следует. Идёт?

…Это не имеет значения. Я всё равно никогда не смогу быть с ним. Но сама мысль скоротечной близости, единения переполняла острым чувством удовлетворения. Или обладания… Я обняла его в ответ.

Он не говорил, да и я тоже молчала. Всё, что требовалось произнести, было сказано нашими глазами. Я сдалась неизбежному, щеки заливало румянцем при каждом пьянящем прикосновении его рук. Уткнувшись в его шею, вдыхала мужской аромат. Мне показалось, или я действительно стала ощущать его более полно? Он как будто заиграл новыми гранями. Аромат духов, смешанный с его личным запахом, такой манящий, такой родной, такой свой!

— Ты знаешь, как меняется твой аромат каждую минуту? — пробормотал он мне на ухо, улыбаясь. — Это невероятно! Еще чуть-чуть, и я смогу читать тебя, как раскрытую книгу.

Я уставилась на него. Словно мысли прочитал!

— Для оборотней запах — самый первый звоночек, способ узнать то, что собеседник пытается скрыть. Мы считываем эмоции, чувства, желания. Ты пахнешь кофе и апельсинами. Но когда ты возбуждена, запах меняется, в нем появляются ноты страсти — мед и тубероза. Так ты начала пахнуть, когда я заговорил о нашей ночи. Но затем твой запах опять переменился, — заметил Нейт. Бескрайнее синее море плескалось в радужке его глаз. — Когда ты задала вопрос, что нам делать, в твоем аромате появились ноты горечи, печали и страха, — он склонил голову, его взгляд упал на мои губы. — И прямо сейчас он меняется.

Всё, все эмоции, надежды, мечты и отчаяние — всё то, что я стараюсь скрыть, выдает мой запах. Я встретила его взгляд, но не смогла его прочитать. В этих глазах я могла бы утонуть.

Он склонился к моему лицу. Пьянящая радость предвкушения охватила каждую клеточку тела.

— Сюда могут войти с минуты на минуту, — прошептала я.

Нейт помедлил, его губы замерли в сантиметре от моего рта.

— Этот кровопийца и так всё знает. Я пообещал оторвать ему руки и вырвать клыки, если он ещё раз к тебе прикоснётся, — его глаза потемнели от возбуждения. — Алекс, пути назад для нас больше нет.

Теплое дыхание согревало мои губы.

Он обхватил ладонями мое лицо, притягивая к себе. Вкус Нейта дурманил. Я вцепилась в его рубашку и приподнялась на носочки.

Окружающий мир исчез. Остался лишь жар его твердого тела и вкус его губ. Прикоснувшись языком к его языку, я заглушила собственный стон. Словно получив разрешение, он ответил на ласку со всем жаром мужского обладания и обхватил меня за попу.

Даже через слои ткани, сбившейся между нами, я чувствовала прикосновение твердой плоти, вжимающейся между моих бедер. Желая большего, нуждаясь в большем, я зарылась рукой в его волосы.

— Почему ты не сделал этого? — прошептала ему в губы. — Сегодня ночью.

Нейт поднял голову и замер.

Я снова его поцеловала, прикусив нижнюю губу, но Нейт не ответил. Он отстранился, тяжело дыша, прислонившись лбом к моему лбу.

— Алекс, — одно слово, полное голода и подавленного желания. — Я хочу сделать все правильно. Можешь считать меня консерватором, что, конечно, не вяжется с моей репутацией, но с тобой я хочу, чтобы все было по-другому. Мы не можем.

Я провела руками вниз по его груди, остановившись на животе.