Железный с пониманием улыбнулся:

— Это все?

Идель только улыбнулась еще раз и, выйдя из-за стола, направилась к комоду. Хотя она больше не видела его, Эмрис слегка наклонил голову в вежливом поклоне. Он все еще не мог понять, почему она выбрала быть его союзником и как намерена использовать, но, по крайней мере, сегодня Железный поверил: если леди Греймхау и вздумает отвернуться от него, он узнает об этом лично и заблаговременно.

Глава 21

— Я правильно понимаю, что ты опять не привез мне никаких хороших новостей?

Ее высочество Элиабель, принцесса-консорт Деорсы, обхватила себя руками и подошла к отворенному окну императорской загородной резиденции. Вид открывался на ухоженный сад и мог бы заманить на прогулку даже больного при смерти. Голоса птиц звучали искристо и задорно, а цветы под окнами и вдоль мощенных дорожек пестрели всеми красками разом, складываясь при этом в очаровательный узор, линии которого не перемешивались. Если уж чем и снабдил Аерон обиталище своей супруги, так это отменным садовником.

И тем не менее, радужный вид нисколько не улучшал настроения ее высочества и не вызывал у нее намерений погулять. Вместо этого Элиабель обернулась к визитеру и взглянула на него со смесью разочарования.

— Нечего сказать?

Легрейф расположился в небольшой, слегка затемненной приемной вместе с сестрой и ее детьми. Младший из них, полуторогодовалый Астальд, уселся дяде-герцогу на голеностоп и, хватаясь за сапог, бесконечно веселился, когда Легрейф качал ногой вверх-вниз. Старшая дочь — уже целых четырех года от роду — сидела отдельно, но рядом с дядей. Наряженная в светлое платьице, маленькая принцесса рассматривала подаренную куклу с сосредоточенностью куда большей, чем присуще детям, и потому выглядела на все шесть.

Няня, готовая забрать детей в любой момент, держалась тут же. И, по мнению Легрейфа, такой момент наступил. Мужчина в очередной раз подтолкнул ногу вверх, вызвав у племянника бурю счастья, подхватил его под мышки (ребенок сначала растерялся, но уже приготовился расстраиваться) и передал в руки подоспевшей женщины (малыш заплакал).

— Алинор тоже заберите, — указал Легрейф на девочку. Последняя присела, насколько получалось, и протянула ручку няне, которая только мотнула головой:

— Простите, ваше высочество, мне придется нести вашего брата.

Когда детей увели, и Элиабель осталась с Легрейфом наедине, герцог поудобнее расположился на стуле из красного дерева и вытянул ноги.

— Я не гонец, Эли, чтобы привозить тебе хорошие или плохие вести. Я твой брат и я пришел проведать сестру и племянников. Если ты чем-то недовольна…

— Только братом, который никак мне не помог и по сей день не помогает.

Легрейф покосился на принцессу. В том, как он поджал губы, мелькнула брезгливость.

— Я могу восставить тебе такой же упрек.

— Ты вообще не имеешь права на упреки! Ты выдал меня за этого холодного высокомерного…

Легрейф, перебивая, поднялся:

— Если ты пригласила меня, чтобы пожаловаться на судьбу, советую поискать компании своих камеристок.

Элиабель решительно направилась к герцогу и замахнулась для пощечины. Легрейф перехватил.

— А если позвала, чтобы было на ком сорвать злость, то придумай еще какую-нибудь версию. В любом случае, слушать твои истерики — обязанность твоего мужа.

Легрейф отвел руку сестры в сторону и вниз плавным аккуратным движением.

— Поговорим, когда ты будешь в настроении. — Мужчина отвернулся к выходу и успел сделать два шага, прежде чем голос сестры, болезненный и слегка влажный, настиг его:

— Когда ты его свергнешь?

Легрейф обернулся рывком. В этот момент напряжения черты мужчины приобрели особую остроту и резкость. Вот и старайся потом прилично себя вести!

— Никогда, если ты будешь кричать об этом в голос! — Мужчина быстро вернулся к сестре, в каждом его шаге Элиабель чувствовала вскипевшую злость. — Аерон снимет мою голову раньше, чем я уеду из столицы, если у него будут доносы, подтверждающие наши намерения, — неистово зашептал герцог. — Ты мать императорских детей, тебя сошлют, а вот мне повезет меньше, потому следи-ка за языком, Эли.

— Твои люди перевернули резиденцию с ног на голову дважды, — так же шепотом отозвалась принцесса, — и не нашли ни одного свидетельства присутствия здесь Эйвара Дайрсгау.

Легрейф смерил сестру снисходительно-надменным взглядом. Боже, до чего она глупа! Впрочем, чему удивляться: у них разные матери, и мать Элиабель была не особенно умной.

— Отсутствие свидетельств, — тихо заметил Легрейф, чуть приподняв густые светлые брови, — не свидетельствует об отсутствии.

Элиабель свесила голову набок: