Плоховато помню, что происходило после этого еще несколько часов, но в конечном итоге я заставил себя прийти в столовую. Тот… Лютимар. Уже тоже был здесь.

Представляя, как превращаю мерзкую голову в лепешку одним ударом об стену, сел рядом со стулом, который очевидно предназначался для девушки. Понимание того, что он сидит в метре от меня всколыхивало в душе лютую ненависть.

А тем временем в столовую спустилась Азри.

ГЛАВА 28

Азриэлла

— Азри, тут такое дело… пока мы были заперты на Проклятой земле, в империи начались, как бы так сказать… — неуверенно начал Калеб.

— Волнения, — подкинула емкое слово, водя вилкой по тарелке.

— Ты уже знаешь? — удивился император.

— Я рассказала, не благодарите, — хмыкнула Халлония.

— Короче говоря, придется возобновить отборы в мой гарем до снятия проклятия? — задала в лоб вопрос, сверля взглядом немного расстроенного Калеба.

— Придется, — выдохнул Саадар и все остальные как — то поникли.

— Надеюсь, хоть не сегодня? — скривилась я, — мне тут посоветовали к Варсару в храм наведаться, он — то точно должен помочь нам с проклятием, тогда никакие отборы больше и не понадобятся.

После этих слов, Серадей застыл и даже есть перестал. К слову, никого больше так не покоробило известие о визите к Варсару. Мне показалось, другие даже немного облегченно выдохнули — пополнение гарема пока отменялось.

— Что — то случилось? — шепнула тихо, поворачиваясь к напряженному мужчине.

Ферадей выдохнул сквозь зубы, резко встал, откидывая полотенце с колен и направился к выходу, так и не ответив на вопрос.

Я смотрела вслед уходящему раздраженному мужчине и во мне боролись противоречия: фыркнуть и остаться на месте или пойти за ним и выяснить, что происходит?

Червячок гордости засел внутри, но в отношениях с окружающими, гордыня — самый большой яд. Тем более, когда, вероятно, мне придется провести с этим существом всю бессмертную жизнь.

Правда, я пока плохо представляла себе, что такое бессмертие.

Поэтому все — таки отправилась за ним, отложив столовые приборы, хоть и была жуть как голодна.

В коридоре его уже и след простыл. Решила поискать в библиотеке, поскольку там Ферадей больше всего любил проводить свободное время, но не дошла. Он стоял на балконе в конце коридора, опираясь локтями об перила и рассматривая скупой пейзаж. На несколько мгновений мне даже понравилось любоваться гордым мужским профилем.

— И долго будешь там стоять? — заговорил мужчина, словно затылком меня заметил.

— Как ты узнал?

— Не смеши меня, если бы я и не слышал твои шаги, то магию еще никто не отменял.

Я многозначительно кивнула и пристроилась рядом, ловя лицом мягкие дуновения ветра. Линия горизонта действительно выглядела плачевно, если не считать города и поселения людей — все сплошная серая пустыня. Такими темпами очень скоро начну скучать за природой, раньше ведь не ценила такой роскоши.

— Историю влюбленности в тебя бога войны Варсара знает каждый, кто прожил хоть несколько тысячелетий, Азриэлла, — наконец — то пошел на контакт обиженный мужик.

— О, — коротко ответила я, тоже неловко отвернувшись.

Прикольно, конечно, но этот Варсар влюблен не в меня. В старую Азриэллу. В нее. Или не влюблен вовсе, если подойдет любое наполнение, главное, чтобы была эта симпатичная оболочка.

— Я хочу стать первым твоим мужем в ближайшие дни, не дожидаясь снятия проклятия.

— Не получится, — пожала я плечами, иногда отказывать таким властным мужчинам — сплошное удовольствие.

Перила затрещали от того, как сильно он их сжимал, а следом руки Ферадея уже стискивали мои плечи, но не так сильно.

— Другая участь не для меня. Я видел вас. Тебя и того жалкого смертного, то, чем вы занимались…

— Ты здесь вынужденно. И не имеешь права приказывать мне хоть в чем — то, — проговорила четко, заглядывая прямо в его глаза, что сейчас прищурились от злости.

— Женщина… ты забываешься, — прорычал Ферадей.

— Кто — то здесь забывается — это точно. Но не я. А на балконе нас двое. Усмири свои аппетиты, тогда и поговорим уже более серьезно.

Я сбросила его руки, вышла и хлопнула балконной дверью так, что стекла задрожали. И направилась в свою комнату, потому что хотелось побыть одной.