Ферадей поставил меня на землю и галантно подсунул под бок локоть руки.

Я скептически сощурилась и указала на свои босые ноги, что сейчас пачкались в сухом черноземе.

Бог нахмурился. Я держала лицо кирпичом. Так и стояли.

— Или носишь меня на руках всю прогулку, или я уматываю обратно в постель досыпать. Сегодня вообще не твоя очередь со мной возиться, тебе правила не рассказали?

— Я пришел сюда не следовать правилам, я хочу семьи. Ты подходишь для этой цели, — после этих слов подхватил меня, как пушинку, поглядывая на запачкавшиеся ступни, — когда — то я был женат, будучи еще человеком. И у меня были дети, — в этот момент на мужском лице проскользнули горькие правдивые эмоции.

Я застыла, всматриваясь в его мимику, но Ферадей не особо — то обращал внимание на мое искреннее сочувствие, его мысли поглотило что — то другое, какая — то застарелая боль. Мужчина смотрел на горизонт своими карими уставшими глазами, словно задумался о чем — то, что до сих пор терзало душу.

Мне вдруг захотелось его утешить. Но потом раздражение и утренняя нервозность снова победили в борьбе с сочувствием. Нужно было меня похищать днем или вечером, но никак не в момент пробуждения!

— И какое же «но» случилось в твоей истории?

— Это называется старостью, — безрадостно хмыкнул мужчина, не опуская на меня глаз, — много тысяч лет назад, даже не в Эрнеле, в Аргарде, на моей родине, я бросил всех, смог подняться выше, получить силу бога, неплохую власть. Мне больше не разрешалось их видеть, тех, кого когда — то считал самыми родными: жена, дети, друзья, родители. Тогда я сделал такой выбор. И смотрел, как мои смертные близкие умирают один за другим. Я пережил даже двоих своих детей, — последние слова были сказаны с самой большой концентрацией горечи.

— Ты хотел подождать пока моей дочери, полубогине, исполнится восемнадцать, чтобы жениться на ней? Потому что она тоже будет бессмертна, как и ты? И ты бы не потерял ее, не увидел снова смерти…

— Восемнадцать? — отмер мужчина, — это какое — то значимое число для женщин? Благоприятный возраст для замужества?

— Эээ… ну почти, — панически отвела глаза.

— Верно, — проговорил вкрадчиво, заглядывая своими карими омутами в саму душу, — мне нужен кто — то рядом, кто сможет разделить бремя вечности.

Я внимательно слушала и многозначительно кивнула. Теперь понятно.

А потом сердце пронзила стрела боли. Что же получается, я тоже потеряю почти всех своих близких в этом мире? На лице наверняка отразилась гримаса ужаса.

— Я не так плох, как ты думаешь, — проговорил, не зная, что думаю я не о нем, — не хочу волновать твою душу, слышала об энергии, что вливается в тело женщины во время интима через мужчину?

— Допустим, — еле выдавила осипшим, испуганным голосом.

— При слитии энергетическими полями с тобой, их срок жизни приравнивается к твоему циклу жизни, биоритмы связываются. Твои партнеры не становятся бессмертными, как ты и я, но жить могут так же долго. Поэтому ты так и ценна. Поэтому так способствуют пополнению твоего гарема. Правда, такое работает в одну сторону, только от женщин к мужчинам. Это вечная жизнь. И вечная мука. К слову, именно поэтому мужчины со шрамами на теле меньше ценятся.

Мы погуляли еще немного, переговариваясь о всяких мелочах. Но было понятно, что мысли заняты другим. Беседа не задалась.

Возвращаясь во дворец, я чувствовала себя немного подавленной, но изо всех сил отгоняла назойливые мысли. Мне не хотелось быть идиоткой, что накручивает себя из — за любого нежелательного дуновения ветерка.

А спускаясь в столовую, после того как переоделась и не обнаружила больше в ванной Лаосара, голова начала несносно кружиться, я схватилась за перила, попыталась сделать шаг вперед. И полетела лицом вниз, чувствуя, как отключаюсь.

ГЛАВА 26

С темнотой пришел странный сон. Или это видение? Все вокруг покрыто мраком, я едва ли могла видеть руки в черном тумане, но отчетливо ощущала, что они мелко дрожат. В голове эхом звенели различные звуки, словно неподалеку, то в одной стороне, то в другой, переговаривались люди, пытаясь запутать меня, звенели какие — то кастрюли, непонятные колокольчики. Да где я вообще?

Страх закрался в душу, но проснуться не получалось, казалось, что душу здесь удерживают липкие руки, измазанные в болоте. Они не позволяют оторвать ногу от тягучего пола, из — под которого, казалось, на меня смотрят сотни и тысячи черных глаз с безумными радужками, крутящимися во все стороны.

Я постаралась успокоиться и огляделась. Света было не так много, но я заметила небольшую приближающуюся точку на горизонте.

— Здравствуй, — приятный женский голос как дуновение ветра пронесся рядом, — ну вот мы и встретились.

Я повернулась на звук. Высокая женщина в длинном замшевом черном платье с темными блестящими волосами и изумрудными глазами смотрела на меня. И улыбалась. Почти невинно, но в выражении лица проглядывалось все коварство вселенной.

— Я Морнэмира, будем знакомы. Знаю, что ты переродилась, Азриэлла. И совершенно меня не помнишь. Зато помню я. К сожалению.