— Не пугайся, Лучик.

Лучик? Вообще-то, я Света. Светлана. Однако называть мужчине свое имя почему-то не хотелось. Заодно вспомнилось, что и он не представился.

— Вдвоем нам будут веселее.

— В каком смысле? — заметно напряглась я.

— Моя недожизнь — залог спасения для живущих в реальном мире. Но я устал, смертельно устал быть один. — Мужчина положил руки мне на плечи и начал их поглаживать. — Хорошо, что они прислали тебя, Лучик.

Вскинув голову, замерла. Мужчина улыбался. Улыбка едва затронула его губы, но в глазах было столько нежности, что я растерялась. Где-то глубоко внутри зрело отчетливое беспокойство. Я пока не понимала, как очутилась в этом месте, но намеки темноволосого, что я здесь надолго, мне категорически не нравились. И всё-таки на мгновение, всего на мгновение мое сердце сладко ёкнуло…

— Ты так сияешь, Лучик. Мой луч света. Жаль, я не вижу твоего лица. Возможно, со временем, ты мне доверишься и снимешь вуаль…

В небе что-то громыхнуло, а шаровые молнии прорезали его черноту яркой сетью зигзагообразных линий. Мужчина застыл, точно статуя, изучая “небесный пожар”, в темных глазах появилось сияние, похожее на мерцание синих молний. У меня возникло ощущение, что он контролирует происходящее в небе. Глупость какая-то.

Наконец небо успокоилось, а с мужских губ сорвался тяжелый вздох:

— Хорошо, что ты здесь. Идем, я покажу тебе твои владения.

Сильная рука властно приобняла меня за талию, намереваясь проводить к воротам. Не вышло. Я уперлась ногами в землю, еще и назад откинулась, нагло прислонившись к мужчине.

— А давайте не будем торопиться. Понимаете, одни глюки на двоих — это здорово, но во всем нужна мера. Хотя, возможно, вы мой личный глюк, а на самом деле я до сих пор сижу в подземелье возле вашего саркофага. Хотя какая разница. Вы же манекен. Значит, галлюцинации исключительно у меня. И это уже совсем грустно.

Я снова задрала голову, чтобы посмотреть в лицо такому притягательному ночному кошмару, и почувствовала, как земля под ногами зашаталась. Лицо мужчины отдалилось, голос стал едва различим. Последнее, что мне удалось разобрать, было хриплое: “Лучик”.

***

Не все реквизиты одинаково безобидны. Сцапавший за руку манекен довел меня до зрительных галлюцинаций и лихорадки. Вцепился, как клещ, глюк китайский! Не помню, как я смогла освободиться. По лестнице взбиралась уже на автопилоте, стараясь не анализировать, откуда она взялась. В голове был такой сумбур, что впору вызывать санитаров. У актеров, поднимавшихся впереди меня, тоже случилась какая-то накладка, потому что они хором поминали тьму, мрак, который им устроят, и оторванные руки, которые почему-то засунут в…

Задница.

Я эхом подхватила ругательство, как только выбралась наружу. Вместо заднего двора бизнес-центра, на цокольном этаже которого и базировался квестодром, я очутилась на окраине леса. И либо у меня от быстрого подъема потемнело в глазах, либо надо мной в самом деле раскинулось ночное небо. Но и это было не самое странное. Бизнес-центр пропал. Вместо него ввысь устремлялась одинокая темная башня.

— Свет мой зеркальце, где я? — потрясенно выдохнула я.

И тут же услышала предельно взволнованное:

— Тьма! Мы светлую утащили?!

— Да нет, наверное, — ответила я.

— Так да, нет или наверное? — потребовал уточнить чернявый цыган.

Темный взгляд прожигал меня, как рентген, заставляя чувствовать странное беспокойство. Что-то с этим парнем было не так. Чем больше я на него смотрела, тем сильнее кружилась голова. Ощущения, точно солнце голову напекло. Или это был банальный тепловой удар? Зря я потащилась на квест в теплой шерстяной юбке и водолазке. Лицо горело, жар стекал по телу, из-за чего хотелось немедленно снять хотя бы водолазку. У меня же под ней еще и топ…

Вот черт! О чем я вообще думаю?!

— Лахар, приглуши обаяние. Иначе она на тебя прямо тут набросится, — резко потребовал рыжеволосый рогатик.

Ещё и смотрел на меня так неодобрительно, словно я нанесла ему личную обиду. Да чтобы я сама набросилась на парня? За кого они меня держат?!

Возмутиться вслух, я не успела. Позади раздался грохот. Это содрогнулась до основания темная башня, а потом на ней обозначились окна. Вернее, окна в башне были и раньше, однако сейчас зловеще подсветились ярко-синей иллюминацией.