— Да, я помню. Достала из морозилки мясо, тефтели приготовлю. И тебе заодно привезу.

— Спасибо, дочь.

Я поглаживаю отца по плечу. Увы, но маме стало хуже буквально несколько дней назад, поэтому она по-прежнему остается в больнице.

— Как тебе вечер? Понравился?

— Если сделать вид, что я не видел Северова — то всё было очень тепло и душевно.

— Северов… он ведь даже не понял, почему ты не пожал ему руку, — произношу осторожно.

— Плевать! Главное, что я выразил своё негативное отношение к нему! Честно говоря, понятия не имею, зачем Давид вообще его пригласил. Мало того, что он никоим образом не относится к общине, так ещё и людей с работы сократил!

— То, что он не относится к общине не делает его плохим. Они с Давидом дружили в университете. Это нормально, пап, общаться с кем-то, кто не всегда разделяет твои интересы.

Отец бросает на меня короткий взгляд и сводит брови к переносице. Ох, зря я высказалась! Сейчас начнётся.

К счастью, от продолжения разговора нас отвлекает звонок мобильного телефона. И тот факт, что мы уже приехали к моему подъезду.

Отец снимает трубку, приветствует маму. Я быстро чмокаю его в щёку и выхожу на улицу. Оказавшись в квартире, глажу Черри и успеваю с ней поиграть. Немного, всего пару минут. Невозможно не уделить внимание любимице, когда она смотрит на меня жалостливым взглядом.

А потом я ношусь по квартире, будто угорелая! Убираю валяющиеся не на своих местах вещи, прячу грязное белье в корзину и мою тарелку в раковине, которую оставила после завтрака. Никогда не думала, что я такая грязнуля! Лишь после того, как квартира сияет чистотой, я выдыхаю и подхожу к зеркалу. Делаю глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться.

Тихо. Это всего лишь разговор, к которому я сама была готова ещё неделю назад, когда шла на завод с единственной целью — расставить всё на свои места. И пусть он немного перенесся, пусть пройдет в другом месте, итог будет один. Я скажу Ивану правду в глаза, объясню свою позицию и верну кольцо, после чего попрошу уйти.

Громкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Черри громко лает и несётся в прихожую, сметая всё на своём пути.

Перехватив собаку за ошейник, ощущаю, как сильно-сильно колотится мое сердце. Ваня пришёл. Он здесь. За один только день этот несносный мужчина успел просочиться везде, где только можно. Он видел меня настолько разной! Слабой, уязвимой, страстной и сильной. Покорной, нервной и даже немного истеричной. Такой, какой, возможно, никто.

Провернув ключ, открываю дверь. Иван стоит, опираясь плечом о косяк и сунув руки в карманы брюк. Спокойный, расслабленный и, как всегда, дико уверенный в себе. Это ощущается кожей. В чёрном пальто, брюках и рубашке. Чуть прищуренный взгляд, слегка взъерошенные волосы. Привлекательный, просто безумно. И почему его тянет сюда? Ко мне?

— Проходи, — обращаюсь к Северову.

Отхожу немного в сторону, старательно отталкивая Черри. Пульс зашкаливает, меня в жар бросает. И без того небольшое пространство прихожей становится слишком тесным для нас двоих.

— На кухню или в гостиную? — спрашиваю, не поднимая взгляд.

— Мне всё равно, Саш, — звучит низкий хрипловатый голос. — Куда скажешь.

Кивнув, следую в гостиную. Замечаю, как напрягается Северов, когда Черри вырывается и бросается к нему. Она встает на задние лапы и начинает радостно прыгать.

— Прости! — перехватываю её. — Но вообще, чтобы ты знал, моя собака не агрессивная и безумно любит людей.

— Это точно собака? — хмыкает Иван. — Похожа на поросёнка. По крайней мере, хрюкает точно так же.

— Собака, собака, — подтверждаю с улыбкой. — Если тебе некомфортно, то я закрою её в комнате.

— Пусть будет, — немного подумав, отвечает Северов.

Он садится на диван, широко расставив ноги и откинувшись на мягкую обивку. Подумать только — Иван здесь. В моей квартире. На диване, котором мы с Костей смотрели любимые фильмы.

Иван бросает взгляд на свадебный портрет и шумно вздыхает. Затем смотрит на меня. Так пристально и долго, что подгибаются колени.

Черри достает из ящика мяч и, прикусив его зубами, несёт Северову. Он качает головой. По-прежнему ведёт себя настороженно, будто опасается, что его могут укусить. Мне неловко становится, потому что Черри для меня — это почти член семьи.

— Я не буду с тобой играть, — посмеивается Иван и рукой указывает на меня. — Ей неси.

Черри никак не реагирует на слова Ивана, продолжая невозмутимо сидеть рядышком и смотреть на него своими чёрными глазами-бусинками. Она ведь обожает похвалу и внимание.

Я мало, но принимаю гостей. Родители нечасто заглядывают, а вот Светка приходит постоянно. Когда сама, когда с возлюбленным. И все мои гости всегда играют с собакой в мяч. Это что-то вроде традиции, поэтому Черри, конечно же, невдомёк, почему Иван не делает так же, как и они? Почему сидит напряженный? Почему не гладит шёрстку? Почему не чешет за ушком?