— Но тогда они вас обвинят во вторжении... — понимающе кивнул я, — И вы будете плохими парнями. И всем наплевать, что без превентивного удара Федерация сомнет Наталь просто одним демографическим давлением.

— Мы и так плохие парни,— буркнул Кувоорден, — Рабовладельцы, религиозные фанатики, увешанные оружием милитаристы. Нам нечего терять. Если Грэй осадит Сан-Риоль — мы отправимся в вельд, перейдем за Синий Каскад Теллури и колонисты умоются кровью. Только так. Кому мы что докажем? Кто захочет слушать гемайнов? Кому нужна правда про Наталь?

Вообще-то у меня были ответы на эти вопросы, но озвучивать их я не стал, сосредоточившись на вождении. Гемайны тоже прекратили разговоры и затянули какую-то боевитую рыкающую песню, слов которой я разобрать не мог. Их хриплые голоса разносились над вельдом, глаза горели воинственным огнем, а ногами они притопывали в такт словам.

Под такой аккомпанемент ехалось не то, чтобы веселее, но, по крайней мере, с чувством собственной значимости.

Пыльные версты Великого Трека наматывались на колеса тевтонского грузовика, мимо проносились экзотические картинки диковинной природы, впереди вырастала громада Солнечных гор — скалистых отвесных исполинов. Где-то впереди нас ждало Драконье ущелье, сквозь которое первые переселенцы-гемайны десятки лет назад ушли на север и обрели свою родину — Наталь.

Я остановил машину резко, так что чуть не ударился лбом о собственные руки, намертво вцепившиеся в руль.

— Это что еще за...

— Дамн!!! — хором заорали гемайны в кузове, повалившись один на одного.

Лилиана подкралась незаметно. То есть близость воды была понятна — более сочная зелень, стада животных, следующие им одним ведомыми маршрутами, стаи галдящих и суетящихся птиц... Но — широкая грунтовая дорога просто спускалась в реку, плавно и ненавязчиво, приглашая продолжить движение без остановки.

Наш, правый, берег был довольно высоким, превращаясь в распадок только в месте брода. Потому-то я и не заметил одну из великих рек Южного континента, хотя она и не казалась великой — по крайней мере здесь. Что-то около полуверсты в ширину, на первый взгляд — неглубокая, но зато — полная живности и рыбы.

Мы покинули машину и теперь стояли на берегу, разглядывая мутные воды реки, медленно дрейфующие по течению бревна и группу странных рогато-бородатых копытных, которые осторожно, с опаской приближались к самому берегу.

— Тридцатью милями ниже в Лилиану впадают Желтая и Красная речки, и она превращается в мать всех рек! — проговорил Бенхауэр, — Там начинают ходить пароходы, и переброшены стальные мосты на бетонных опорах... А здесь можно перейти реку в брод. Сейчас — самый конец сухого сезона, Лилиана обмелела, и у нас действительно имеются шансы.

Шансы... Шансы утопить грузовик со всем содержимым.

— Расскажите мне, почтенные минеере, как настоящие гемайны проворачивают историю с переправами через реки? — попросил я.

Бенхауэр задумался.

— Мы тоже предпочитаем мосты и паромы, но... Случается и такое, что караван с переселенцами натыкается на реку, которой нет на картах. Тогда вперед мы отряжаем разведчиков — два или три человека, самых лучших пловцов. За ними идут всадники — с револьверами в руках. Проверив таким образом дно и замерив глубины, выдвигается караван. И всё это время на берегу дежурят стрелки, сторожат неприятеля — и крокодилов.

— Крокодилов? — удивился я.

— А по-вашему это — что?

Одно из бревен, дрейфующих по реке внезапно устремилось в сторону отмели, на которую вышли жаждущие животные — и, раскрыв чудовищных размеров пасть,вцепилось в ногу одного из бородатых копытных. Вопль жертвы и плеск воды разнеслись над водой, чудовище тащило жертву на глубину — и тут же к нему на подмогу, привлеченные запахом крови, удивительно быстро поплыли другие рептилиии, рассекая речные волны.

Я смотрел на это зрелище как загипнотизированный. Крокодилы вращались вокруг своей оси, чтобы оторвать кусок мяса побольше, вода бурлила и кипела от ударов чешуйчатых лап и исполинских хвостов.

— У нас есть пулемет... — нерешительно проговорил я.

— Винтовок будет довольно. Нам на руку, что крокодилы насытятся, — парировал Бенхауэр, — Не было бы иной напасти!

— Я вырос на Руанте, — сказал Винке, — И плаваю как рыба. Возьму нож в зубы и разведаю брод. Здесь должно быть неглубоко, а ямы мы приметим!

— Если дно будет топким — нам придется делать крюк к одному из тех мостов, о которых вы говорили. Или искать другой брод. Горючего в кузове довольно, и грузовик я не брошу ни при каких обстоятельствах.