Верности груз.

Я почувствовала, что моё левое запястье обожгло, правда я не поняла — горячим или холодным. Потом увидела, как от камня в разные стороны потянулись огненные языки, словно лепестки какого-то диковинного цветка. Подобно цветочному бутону они вскоре и свернулись над камнем, снова раскрылись, а потом осыпались мириадами огненных искр. Это было необычайно красиво и трогательно.

На меня нахлынуло волнение. Нет, после обещания Нойтенштеггера я была уверена в том, что этот союз не будет чем-то настоящим, но торжественность момента заставляла трепетать и надеяться на что-то волшебное. Именно поэтому я мысленно повторяла слова странной клятвы даже после того, как действо закончилось.

— И что здесь происходит? — женский голос прервал очарование момента.

— Анариссия, можешь меня поздравить, я принёс брачные обеты богам ночи.

— Не смеши меня. Разве союз высокородного мейвина с лишённой дара когда-нибудь признают?

— Придётся признать. Обряд совершён по правилам. К тому же откуда ты знаешь, что у моей избранницы нет магии?

— Я это чувствую, и тебе не убедить меня в обратном.

— Неужели?

— Я много времени потратила на то, чтобы найти пустой мир, а потом ещё и передала тебя в руки самой никчемной его представительнице.

Я уже готова была взорваться от возмущения, но Нойт не дал мне такой возможности. Он с усмешкой ответил нахальной собеседнице:

— Приглядись внимательнее, неужели ты не видишь, что рядом со мной совсем не она.

— Действительно, эта ещё отвратительнее.

— Да, но её кровь помогла мне вернуться.

— Это ничего не значит. Я на совете буду добиваться признания незаконности союза.

— Это твоё право. А сейчас извини. Брачную ночь предпочитаю провести в постели, а не в пустых разговорах.

Нойт дёрнул меня к себе и впился в губы крепким поцелуем. Где-то вдалеке раздался разгневанный вопль Анариссии, но он очень скоро утонул в водовороте чувств, охвативших меня.

— Можешь больше не притворяться, мы дома, — вырвал меня из бессознательности голос Нойтенштеггера.

Я раскрыла глаза. Мы находились в той же комнате, где я выбирала платье. Хоть что-то знакомое.

— Теперь можешь задавать свои вопросы. До утра времени вполне достаточно, чтобы выпытать у меня всю интересующую тебя информацию.

Нойт сбросил с плеч плащ и потянулся к полумаске. Я с любопытством проследила за его действиями. Смешно сказать, я замужем, а лица своего избранника ещё ни разу не видела.

— Нравлюсь? — иронично вздёрнув чёрную бровь, спросил Нойт.

Я растерялась. Лицо мужчины было очень красивым, но вот так сразу разбрасываться комплиментами я не была готова, опровергать очевидное тоже было глупо.

— Нравлюсь. Это вовсе не удивительно. А вот я сильно разочарован.

Краска залила моё лицо. Каков наглец, однако!

— Итак, что ты хочешь знать?

— Всё.

— О, боюсь, я не в силах тебе помочь. Знавал я одного мудреца, но даже он признавался, что его знания имеют границы.

— Прекрати ёрничать. Ты прекрасно понял, о чём я.

— Я всеми силами пытаюсь предотвратить истерику, разве не понятно?

— Твои методы могут привести прямо к противоположному результату, если ты продолжишь издеваться и дальше.

— Тогда пообещай, что никаких слёз и жалоб на судьбу не будет.

— Не дождёшься. Начинай рассказ.

— Надеюсь, красочные подробности тебя не интересуют?

— Нет.

— Ну, тогда обойдусь несколькими короткими фразами. Был под действием проклятия отправлен в чужой мир, вернуться помогла твоя кровь.

— Об этом я уже и сама догадалась из разговоров.

— А о чём ещё ты хотела узнать?

— Кто ты?

Я решила, что в ответ услышу знакомое, но Нойт смог меня удивить.

— Я — мейвин, причём, чистокровный.

— Важная информация. Только я никогда и ничего не слышала о мейвинах.

— В вашем мире я слышал о вампирах. Если тебе удобнее называть так наш народ, то я не буду против, — широкая улыбка обнажила парочку весьма острых клыков. И как прежде я их не заметила?

— Ты — вампир? — я округлила в ужасе глаза. Нет, определённые подозрения у меня были, конечно. Тот дяденька на троне обмануться никому бы не позволил. Но правда, сказанная вслух, оказалась страшной.

— Да.

— И ты пьёшь кровь? — полузадушено прохрипела я.

— Конечно. А что в этом необычного? — Нойтенштеггер потешался над моей реакцией.