– Про руно?

– Это одно и то же, только бестолковые греки не понимали ни черта, думали, что это шкура золотая… или зашифровали, признаться не хотели, что знания у каких-то скифов стырили… Орфея петь учил, был отчимом Ахилла, медицину им поставил, слышал про Асклепия? Тоже полканский студент.

– Но скифы-то про себя, всадников, не думали, что они полубоги! Наверное, всё-таки Полкан – это вернувшийся к ним кентавр, о самих себе из чужих уст сказка.

– Может быть, и так… давай дальше.

…не самый главный в небесех, но службу знаю… Я у Орла-отца перо в крыле, могу на небеса отнести, могу божий свет закрыть.

– Если ты и в правду у Орла-отца… почему же явился в таком виде?

– Опять он за своё… Придёт время, явлюсь к тебе архимандритом, а чтоб ты не сомневался, что это я, имя твоё фамильное возьму.

– Когда?

– Не спеши… в другой жизни, в следующей, пока с бесом побеседуй, а то больно доброта из тебя свищет, того и гляди не осилишь… Так что остынь-ка. Не было бы мне дела, подумай, ждал бы десять лет, пока ты заговорить соизволишь, и правда твоя силу возьмёт, а сила – правду? Не перебивай теперь, и без того непросто вместить в твою голову невмещаемое. – Бес вздохнул, явно затрудняясь, с чего начать трудное объяснение: не сказку же ему рассказать про Емелю со щукой, конечно, просто и понятно, но ведь не сработает. – Скажи, подумал ты, что коли открывает Он тебе будущее, то оно именно таковое уже и существует в мире, Он только вроде как занавесочку отодвигает, посмотри, мол, милый… Подумал?

– Что ж тут думать, коли так и есть?

– Что ж тут думать… – передразнил Полкан. – Думать никогда не мешает. А если б подумал, то понял бы, что никакого будущего у Него за занавеской нет.

– Как нет? А что же я вижу?

– Вот и подумай, не всё же на душу полагаться.

– Подскажи.

– Я уж подсказал: нет за занавеской одного готового будущего.

– А-а! Будущее у него не одно? Не одно, а несколько, может, и целый куст… так и это невелика тайна.

– Невелика… Как же тогда ты видишь из всего куста только ту одну ветку, которая и зацветёт? Такой ты везунок? А Бог твой сидит в сторонке и умильно хлопает тебе в ладоши: угадал, угадал! Ха-ха-ха.

– А как же?

– Ты ж говоришь, что думать легко, подумай, как?

– Хм… Остаётся одно: Он по молитве моей великодушно…

– Бр-р-р-р… не поминай…

– … по молитве моей овеществляет тот из своих вариантов, на который взор мой обратился.

– Холоднее… в смысле – правильней, уже лучше, лучше, но от истины всё равно в семи верстах.

– Не так?

– Так, да не так.

– Уволь тогда, я и без этого сверх меры дерзнул.

– То есть признаёшь границу свою, человек? Признаёшь, что даже понять не можешь, как Его мир устроен, какими нитками он к одному дню другой пришивает и из какого сундука лоскутки достаёт?

– Да не брызгай словами, говори, если есть что говорить.

– Есть, есть… Но уж уговор: когда открою – заднюю не давать, потому как мысли твои знаю, покажу, как им сбыться, но ты сам не испугайся, не повороти.

– Эх, из огня да в полымя…

– Что такое?

– Да из одного уговора в другой.

– Решай.

– Ладно, ладно – уговор.

– Тайна простая. Нет у Батюшки нашего за занавеской никакого куста, там вообще ничего нет. Ни-че-го!..

– А как же пророки?

– Пророки? Да, пророков в человеческой истории было достаточно, но, как отметил один знаменитый астроном и астролог, в основном это просто меньшая часть азартных игроков в «угадай»: кому повезло угадать, тот и пророк, а уж кому повезло угадать дважды или того больше, – великий пророк.

– А библейские…

– Тп-ру-у… Пророки библейские – даже не игроки, они благие проповедники, обличали пороки и предсказывали кары за них, чему не мудрено было сбываться, воспитатели, пугачи… что ж, была в них израильскому народу нужда, твой Илья – из них первый. Да и их всех задним числом раввины сочинили, или не знал?

– Лжёшь, собака!

– Не собака, это ваш дворовый Полкан собака, и не лгу, но ты успокойся… хорошо сочинённое получше настоящего былого бывает, и не так редко, даже редко наоборот… но не об этом. Так вот, были, конечно, и настоящие ведуны, которым удавалось подняться на горку и подсмотреть с неё, что за дорога впереди. Лучше видели слепцы, им не мешала картинка уже явленного мира, сегодняшнего, видимого глазами. Ты же помнишь своих борятских друзей-шаманов? Обязательно сначала нажраться мухоморов, чтоб зрачки вывернулись наизнанку, а потом пророчить. Или, если не слеп по природе и мухоморам не пора, – в темницу, в пещеру, в келью, чтоб не рябил в глазах сей час, ведь когда рябит, глубины не разглядеть. Потому самый знаменитый грек-ясновидец Тиресий – слепец, а уродица Шиптон жила в пещере. Примерам таким несть числа, пусть их подсматривают… Не они нам с тобой интересны. А вот был такой маг и пророк Мерлин…