Обнажённая женщина выбралась на берег, тихонько ойкнула, наступив на край раскрытой ракушки, потёрла ступню и решительно уселась на прохладный песок, чтобы поманить к себе мужчин, застывших, как соляные столбы из ветхозаветных историй.

– Мужчина приходит к морю, чтобы доказать ему значимость своего существования, – чуть хрипловатым голосом сказала «Афродита». – Море же приходит к женщине, чтобы вместе петь о Жизни.

Алекс опустился на колени рядом с ней и провёл пальцами по её лицу, замечая, как меняются черты. Женщина улыбнулась и облизнула языком губы – раз, другой, приглашая распробовать их мягкость. Янис ужом подполз к ней и прижался к её бедру. Ведьма опрокинулась всем телом и заложила руки за голову, отчего её груди округлились и напряглись. Алекс раздвинул ей ноги и провёл напряжённым фаллосом по её промежности. Головка запульсировала, наполняясь кровью. Он нажал сильнее на её половые губы, раскрывая их. Клитор набух и остро реагировал на прикосновение головки. Алекс нащупал точку, называемую «Вратами рая», и стал растирать её большим пальцем, чтобы влага выступила из влагалища. И тогда он ввёл фаллос и, повинуясь ритмам, задаваемым луной, стал двигаться, погружаясь глубоко в песню моря. Янис накрыл ладонью грудь «Афродиты», массируя сосок, вытягивая его кончиками пальцев и одновременно целуя припухшие губы и длинную шею. Волна оргазма прокатилась по телу ведьмы, наполняя Алекса энергией – обжигающей, красной, возбуждающей, дикой. Он отодвинулся, чтобы не взорваться от пережитого. Женщина легла на бок, и молодой рыбак вошёл в неё, подобно лодке, готовой к щедрым уловам. Луна плясала над ними, громоздя их желания, словно валуны после схода ледников.

– Янис, возвращайся! – голос Лалии разорвал золотистое марево, вернув сына Ирмы на лесную поляну.

– Ты жива! – он схватил ведунью за руку. – А как же чёрный прах? И та… женщина?

– Это была я, вобравшая все лики времени, все чувства неприкрытые, все знания древние, всех женщин, которые ХОТЯТ и МОГУТ ЛЮБИТЬ.

Действие спорыньи завершалось, и Янис завыл от тоски, выламывающей из него опыт богов, чтобы оставить лишь щепотку пепла от рассуждений человека.

– Потерпи, – смягчал боль голос Лалии. – Скоро…

Литта и Алекс сидели на здоровенном валуне, похожем на небольшую крепость.

– Не знал, однако, что ты мастерица устраивать оргии, – усмехнулся он. – Сто очков дала вперёд последователям «красных и чёрных шапок»!

– Да куда этим искусствоведам до настоящей Магии – страстной, не обезличенной обрядами и подгонкой ведьмовской сути женщины под мужские поиски пути, – отозвалась зеленоглазая. – Они забивают Двери, а мы их с удовольствием распахиваем, чтобы показать жизнь по обе стороны.

– Пойдём домой, а? – лукаво спросил Алекс.

– А то! – хихикнула Литта, проводя ладошкой по плотной ткани его джинсов, которая не могла скрыть характерное вздутие внизу живота.

Лимонно-жёлтая бабочка выпорхнула из шёлкового платка, покружилась над залом и устремилась на запах, сводящий её с ума. Ажурные крылья распахнулись над коричневой мушкой, приклеенной с намёком на левой груди венценосной дамы.

– Да ты шалунишка, милсударь! – засмеялась Елизавета, стараясь не двигаться, чтобы не вспугнуть очаровательное создание. – Подарить лето среди зимы не каждому мужчине под силу.

– Шарман! Вундербар! Прелестно! – загомонили придворные, сами похожие на экзотических бабочек яркостью платья и количеством пудры на париках.

– Ви есть кёнигин, э-э-э-э-э, кралева поэтов, зольдатен унд политикер! – поклонился австрийский посланник фон Борх. – Ви соблазняйт ляйхьт, э-э-э-э-э, легко, как дизе шмэтерлинк.

– В ваших устах, барон, это высший комплимент, – улыбнулась Елизавета. – Правда, за моей легкомысленностью скрывается знатно обученная армия.

Бестужев проворно выхватил кружевной платок из-за манжеты, чтобы скрыть за покашливанием усмешку.

– Ай да государыня! – одобрил он.

– Бабочка хороша, – подал голос Иван Разумовский. – Но где мой перстень с жёлтым камушком? Или господин фокусник приделал ему не только крылья, но и ноги?

– Я думал, ваше сиятельство, – ответил маг, – что страсть к женщине выше корысти. По-видимому, в этом обществе считают иначе!

Скользящей, танцующей походкой он подошёл к Елизавете, щёлкнул пальцами, и бабочка исчезла.

– Ваш перстень – в табакерке у господина канцлера, – подсказал Альберт ван Хоттен. – Проверьте!

Озадаченный Бестужев вытащил из кармана изящную коробочку слоновой кости, раскрыл её, и все ахнули – драгоценный камень подмигивал из тёртого табака.

– Надеюсь, что я вне подозрений, – ухмыльнулся канцлер. – А то граф решит ещё, что я на пару с кудесником его колечко попёр!

– Эх, граф, граф, неужто тебе мало перстеньков в жизни перепадало, что ты меня радости нынче лишил? – отвернулась Елизавета от Разумовского.

Первый сеанс магии был завершён.

– Альби, тебе так нравится дёргать русского медведя за хвост? – сказала Клео, положив руку ему на плечо. – Не боишься, что за твои намёки он отправит нас на Белое море – стирать подштанники святой братии?

Даже в пышном платье она больше походила на мальчишку-подростка, чем на взрослую женщину. Узкобёдрая, с почти неразличимой талией и тонкой шеей, Клео не привлекала мужского внимания, оставаясь в тени великого чародея, развлекающего высший свет. Их принимали во многих странах, восхищались игрой невозможного, старались вызнать заранее о недовольстве судьбы и откупались от грядущего золотом, знаниями и связями. Альберт подобрал Клео в одном из притонов Парижа, где девчонку дразнили Гастоном и подсовывали застоявшимся матросам, залившим глаза дешёвой подделкой рома. На удивление всем тощая, как выброшенный на помойку котёнок, юная проститутка оказалась живучей и жадной до жизни. Она драла острыми ногтями спины похотливых мужиков, кусала за языки, зажимала их члены кольцом натренированных мышц, вынуждая самцов отказываться от соития с плоскогрудым дерзким бесёнком. Маг искал в трущобах следы чернокнижника Арвина, в очередной раз ускользнувшего от полиции, когда ему под ноги выбросили дёргающийся грязный мешок, из которого неслись отборные ругательства. Взлохмаченная рыжая голова высунулась из отверстия, проделанного острым ножом, и ломкий голос спросил: