Шрифт:
— Ну, ничего, уверена, ты сможешь во всем разобраться и вытащить его из камеры, — она вытерла руку о передник и похлопала меня по плечу.
— Я тоже на это надеюсь, — кивнул с облегчением. Хоть кто-то еще не верил в вину моего напарника. — А что тут случилось? Вам нужна помощь? — кивнул я на лестницу, желая отблагодарить женщину за поддержку.
— Да вот, кто-то хулиганство удумал! — возмутилась она ворчливо, вновь поворачиваясь к ступенькам. — Зачем-то воском тут измазали, я уж скребу-скребу…
— Воском? — я наклонился, пытаясь разглядеть что-то на темных ступенях из мореного дерева.
— Вот, смотри, — она ткнула пальцем в ничем не примечательное место, но, когда надавила ногтем, воск под ним побелел, и стал более заметен, а потом кусочек отпал. Теперь, понимая, что нужно искать, я коснулся ступени, находя полу-прозрачные следы, складывающиеся в знакомые символы рун. — Начальник наш ругается: что такое, как ни пойдет по лестнице, так белые следы видны. А я-то все мою-мою, никаких следов не вижу, а они каждый день тут. Потом только поняла, что кто-то воском тут накапал, люди ходят, на него наступают, вот его видно и становится. Начальник ругается…
Под ее ворчание я нервно оглянулся на дежурного — тот все еще спал, время приступать к новой смене еще не пришло, поэтому я поспешил вытащить из кармана блокнот и карандаш.
— Матушка Хельга, вы не могли бы подождать пару минут? — попросил я, быстро зарисовывая остатки руноскрипта.
— Это что же, важное что-то? — заинтересовалась уборщица.
— Да нет, нет, — отмахнулся я деланно, не желая распускать сплетни. — Просто кто-то похулиганил, а я хочу разобраться.
— Ну да, ну да, — хмыкнула она недоверчиво, но говорить ничего не стала.
К несчастью, рисунок был основательно попорчен, но кое-что все же удалось восстановить. И в свете этого руноскрипта особенно подозрительной выглядела история Лейва о том, как он случайно на лестнице разбил свой переговорный артефакт. Ага, разбил его как раз перед убийством, в котором его обвинили, подставив. Этот рунолог все очень четко просчитал. Когда и как он успел нанести этот рисунок? Впрочем, если он работает в отделении, то знает те часы, когда здесь затишье и никого не бывает.
— Кстати, — припомнил я, дорисовывая. — Матушка Хельга, вы же во всех кабинетах мусорные корзины опустошаете?
— Я, милок, — кивнула она, преданно заглядывая мне в глаза.
— А не видели ли вы где-то блокнота Лейва? Черная такая книжица…
— Да знаю я его блокнот, — отмахнулась матушка Хельга. — Не было его в мусорках. А что?
— Ну, он выбросил, а потом сам пожалел… — приврал я. — Особенно после происшествия, жаль его стихов…
Женщина вздохнула, а потом поманила меня пальцем, заставляя к ней наклониться:
— Знаю я, что случилось.
— Что?! — ахнул я.
— Там это… Лейв-то, наш, как обычно, в приемную пришел. Там секретарши сидят, потом мне-то рассказали. Достал он тогда свой блокнот и начал из него стих очередной читать. Ну, ты знаешь, как все наши дамочки любят его стихи, все собрались: бухгалтер, работницы детской службы, все. Он как дочитал, все хлопали, восхищались. А Лейв и говорит: «дрянь это бессмысленная, ни на что не годная, а не стихи», — и блокнот-то в мусорку и бросил. Мне как рассказали, так я думала, что смогу книжку себе забрать — внучку подарю. «А, нет, — смеется секретарша, — блокнотик тот уже забрали…»
— Кто забрал?! — ахнул я.
— Не знаю, я не спрашивала, — растерялась матушка Хельга.
В этот момент входная дверь громко хлопнула, внутрь, ворча, зашел один из полицейских, волоча рядом какого-то грязного алкоголика. Дежурный из приемной вздрогнул и проснулся.
Поблагодарив уборщицу за помощь, я вызвал на руке огонь и провел над ступенькой, стирая рунический рисунок — воск растекся и испарился. Матушка Хельга удивленно ахнула и принялась благодарить за то, что я освободил ее от нудной работы, а я, не слушая, поспешил подняться в свой кабинет.
Глава 59. Драдрерика
— «Лишнем»? — не понимает она.
— Ну, о том, что с мужчиной нельзя позволять себе «лишнее».
— А! — она краснеет, но кивает. — Ты еще что-то хочешь узнать?
— Эм… да… если позволила себе «лишнее», то что-то можно сделать?
Она краснеет еще сильнее, хотя казалось, что больше некуда. Быстро оглядывается по сторонам.
— Пойдем к тебе, нельзя чтобы кто-то узнал.
— Даже матушка Гудда?
— Особенно матушка! — Кейа сделала большие глаза. — Пойдем скорее к тебе, поговорим.
Постепенно нервозность Кейи передалась и мне. Вот казалось бы ничего такого же не случилось, я бы пережила, но видно, как это ее беспокоит, значит по их традициям произошло что-то ужасное.
— Рассказывай, — велела она, захлопнув за собой дверь в комнату.
— Что рассказывать? — я почему-то почувствовала себя провинившимся ребенком.
— Кто этот… — она явно с трудом сдержала ругательство. — Впрочем, не говори! Это был тот придурок… как его… племянник бывшего владельца здания?