Нахмурившись, поднялся под крышу и постучал в нужную дверь.

— Войдите! — послышался довольно бодрый голос. — Входите-входите, не заперто!

Смущаясь, я все же отпер дверь и заглянул внутрь, впрочем, не торопясь заходить. Обстановка в комнате была очень аскетичной: большой ковер почти на всю площадь, застеленный покрывалом матрас, на котором, опираясь спиной на о стену, скрестив ноги, сидела Рика. Вокруг нее были разложены защитные маски с вышитыми на них рунами.

— О, Эрик, проходи, — улыбнулась она, откладывая очередную маску в кучку по левую руку от себя и беря другую из стопки слева.

— Эм… — растерялся я.

— Не волнуйся, я переделала то защитное заклинание, которое тебя ударило в прошлый раз, теперь с моего разрешения заходить можно! — обрадовала она.

— Эм… все равно… ты понимаешь, в комнату девушки заходить мужчине неприлично.

— Опять эти ваши странные нормы, — поморщилась она, но все же встала и, как была, босиком вышла ко мне в коридор. — Так лучше?

Я растерянно палился на ее маленькие ступни с аккуратными светлыми ноготками, выглядывающие из-под мешковатых штанин.

— Босиком тоже неприлично? — она склонила голову на бок, будто прислушиваясь.

— Да… то есть нет… то есть… я потерплю! — заставил себя смотреть ей в глаза. — Прости, я понимаю, что у вас совсем иные социальные нормы.

— Ну, теперь это мой мир, я должна учиться в нем жить, — усмехнулась она, как мне показалось, куда более расслабленно, чем прежде.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — Рика широко улыбнулась, и в этом было что-то хищное, но одновременно завлекательное, словно рядом с дикой кошкой, которая сверкнула острыми клыками, но это был лишь зевок, а не рык. — Мой резерв увеличился, хоть долго я не смогла ждать. Лечение работает, нужно будет его продолжать.

— Я очень рад!

Мы немного поговорили о ее самочувствии, о том, как проходило лечение, какие были сложности и так далее. Он была весела и приветлива.

— Кстати, — уже почти завершая разговор на личные темы, решил спросить я, — а почему ты дома в такой час? Тебе не нужно спешить на занятия?

— Не нужно, — она чуть погрустнела, но все равно продолжала смотреть приветливо.

— Почему?

— Школу закрыли. Пришел проверяющий и объявил, что мы неправильно все организовали, что это не частные занятия для учеников, а школа, а значит ее нужно оформлять разными сложными бумагами, — она тяжело вздохнула и махнула рукой.

Я растерялся. Никогда не интересовался подобными бюрократическими мелочами, все же служба магического правопорядка — вещь довольно специфическая, нас вызывали только при возникновении конфликтов с использованием магии или для расследования магических же преступлений.

— И что же теперь?

— Придется оформляться, но это еще не самая большая проблема. Куда хуже, что, оказывается, для попаданцев существует запрет на обучение других людей, если они не подтвердили свою магическую квалификацию. Вот мне куратор от департамента работы с попаданцами выдал учебник, штудирую его, — она показала книгу, которую заложила примерно на середине. — Экзамен назначили в начале ноября, до этого преподавать и не смей. Мои ученики просто в панике. Да я бы и сама хотела пораньше экзамен сдавать, но не выходит. Да и после еще бумаги собирать придется для открытия школы.

— Может, тебе нужно пока финансово помочь, раз ты без работы пока осталась? — насторожился я.

— Нет-нет, что ты, у меня все в порядке! Это только ребята расстроились, а мне нормально, у меня на маски еще заказ большой поступил…

— Знаешь, ты просто потрясающая! — не выдержал я. — Другие на твоем месте опустили бы руки, жаловались бы на несправедливость правил, а ты просто спокойно работаешь над тем, чтобы достичь своей цели.

— О чем ты? — она рассмеялась. — На самом деле я просто реагирую на чужие подачи. Нужно, чтобы я работала учителем — буду; нужно, чтобы получила какие-то бумажки — хорошо. Просто по течению плыву.

— Но ты действуешь, а не опускаешь руки! Не унываешь!

— Знаешь, — произнесла она задумчиво, — когда маленьких рабов переводят из питомника для малышей в Школу, их отбирают по силе дара, но и это не самое главное. Им устраивают испытание: ставят перед полосой препятствий для взрослых. Маленьким пробежать по ней очень тяжело, но, чтобы подогнать, посылают слабые электрические импульсы. Чем дольше ты на одном месте, тем сильнее бьет, а, пока бежишь, даже если упал, даже если по кругу будешь бегать — терпимо. Так вот, тех, кто садился на месте и начинал плакать, в школу не принимали, брали только тех, кто готов был себе голову расшибить о непреодолимые препятствия, но только на месте не сидеть. Так что дело не во мне, это просто психотип такой.

Я представил себе маленькую Рику, падающую со сложных препятствий, разбивающую колени и локти, но продолжающую рваться вперед, чтобы не получить электрический разряд, и у меня сжалось сердце. Не выдержав, я шагнул к ней и крепко обнял.

Мне очень хотелось обещать, что больше никто и никогда не сможет ее обидеть, но я слишком хорошо понимал, что не смогу сейчас сдержать свое слово, а потому молчал, хотя внутри от этого все скручивало в тугой узел.