Шрифт:
– Она изволила мыться самостоятельно! – сообщил Гиос, вежливо ожидая распоряжений. Он показал глазами наверх. – Я отвел ее в купальню. И все показал. Думаю, что она разберется.
– Хорошо, - зевнул герцог, видя в сетчатом окне, как дракон сидит на его любимом пике и кого-то высматривает. А потом, словно бабочка перелетает на соседний. И снова высматривает.
«Дожили. Дракон летает короткими перебежками!», - усмехнулся герцог, глядя на старинного врага, сильно подпортившим нервы его семье.
В этот умиротворенный вечер не хотелось думать о плохом.
– Вы там следите! – отмахнулся Бертран. В бумагах кое-что не сходилось.
И тут прямо на листок с чернилами упала капля. Нет, то были не слезы, которые герцог проливал над отчетом. Пока он рассматривал эту каплю и стекающие чернила, вторая капля упала ему ровный, прямой на нос. И тоже стекла на отчет.
Герцог поднял глаза на потолок. На потолке были изображены красавицы, парящие в облаках. Они томно изгибались и призывали к себе холеными белоснежными ручками.
Бертран столько раз смотрел на этих красавиц, понимая, что вряд ли ему удастся увидеть таких на самом деле. Роскошные волнистые волосы, спускающиеся ниже попы, словно плащ укрывали девичьи бесстыдства.
Однажды Бертран понял, что повзрослел, когда вопрос: «А как тетеньки там держатся?» сменился вопросом: «А эти женщины не могут спуститься к нему?" Только что с ними делать, он на тот момент еще толком не знал. Чуть попозже, Герцог уже точно знал, что делают с такими красивыми девушками, но красавицы так и остались безмолвными.
Иногда он мечтал, особенно в юности, что красавицы вдруг оживут и дадут ему знак. Хоть какой-нибудь знак, что он им нравится. И сейчас, когда из-под задранной нарисованной ткани, прикрывшей роскошный зад одной из девушек, той самой, которая нравилась ему больше всех, на голову Бертрана что-то потекло.
Глава двадцать четвертая
Следом за его любимицей потекла следующая. Она рыдала навзрыд, а ее прекрасное лицо стало стекать вниз.
«Почему я не удивлен?», - спросил сам себя герцог, видя, как на потолке разрастается огромная серая лужа. Все краски смазывались, а герцог прятал бумаги.
– Гиос! – крикнул он, отходя от писающей красавицы, которая медленно но верно превращалась в облезлое чудовище.
Герцог размашистым шагом покинул комнату, добежал до лестницы, взбежал по ней, слыша, как за ним задыхается Гиос.
Через пару нехороших слов они уже были возле двери купальни.
Герцог рванул старинную дверь, но она была закрыта.
– Открой немедленно! – крикнул Бертран, видя, как в дверную щель течет вода. Белоснежный ковер, расстеленный в коридоре хлюпал, как мартовский снег.
– Не могу, - послышался всхлип.
– Тогда воду закройте! – послышался голос Гиоса.
– А как? – спросил голос Пять Мешков, подающий надежды на окончание потопа. Судя по голосу, она стояла возле двери!
– Там такой золотой цветочек! – прильнул к двери Гиос, пока Бертран то сжимал, то разжимал кулаки. – Вы его повертите обратно! И вода закроется!
– Верчу! – послышался ее голос, пока Гиос посмотрел себе под ноги. – Не получается!
– Тогда сильней вертите! Не бойтесь, - вздохнул старик, понимая, что бояться нужно не крана, а герцога.
– Верчу сильнее! – послышался жалобный голос. – Не получается!
– А в другую сторону пробовали? – старик умоляюще посмотрел на Бертрана. Тот смотрел на дверь, видел, как ручьи омывают его сапоги. И думал. Потоп ведь лучше, чем пожар?
***
Я стояла по колено в воде, а она все лилась и лилась их красивого крана.
– Вертите! – слышался за дверью голос старика. – Цветочек вертите!
– Верчу, - ответила я, повертев его то в одну, то в другую сторону. – В обе стороны вертела. Ничего не получается!
Вздохнув, я посмотрела на цветочек, который случайно отвалился от крана, и теперь лежал у меня на ладони. И в какую сторону его нужно вертеть?
– И как его вертеть! – пожала плечами я, чувствуя, как мои длинные, мокрые волосы облепили все обнаженное тело. Моя одежда плавала в воде, а вместе с ней плавали какие-то баночки, которыми мне разрешили пользоваться!