– А что за лошадка? Знакомая больно…

– Экзахт…

– Из Ратомки??? – ахнула она. – Тот, который в учебке был, а до этого в троеборье???

– Кажется, да. А вы его знали?

– Ну, еще бы! Понятно теперь, почему он ездить боится. – и добавила: – Странно, что вообще нас не поубивал.

– Зачем ему нас убивать? – пришла моя очередь удивляться. – Он добрый!

– Добрый-то добрый, – хмыкнула она, – но у этих троеборных коней характер о-го-го какой!

Я промолчала, тем более что Рыжуль начал потихоньку клевать носом. Можно было трогаться. Коневоз, двигаясь очень аккуратно, тем не менее всю дорогу держал хорошую скорость, и мы могли наблюдать, как Рыжуль потихоньку вытягивает из рептуха сено или озирается по сторонам.

Через час были на месте. Выгрузились без проблем, и конь сразу же отправился в свою заранее оборудованную «дневную левадку». Отходить от дороги. Катя предупредила, что еще пару часов он будет вяловатый под действием лекарств, чтобы мы не волновались.

Так началась еще одна, самая счастливая эра в нашей жизни.

Перед нами эта задача встала во всей своей нетривиальности, ибо хорошие взаимоотношения между членами коллектива являлись залогом безоблачности и «всехнего» удовольствия от летнего отдыха.

К моменту приезда Рыжулькина на дачу наша собака Элли уже была там. Нельзя сказать, что до сего исторического момента она не видела лошадей, но тесного знакомства с ними не имела. И потому, увидев, как во двор входит огромное рыжее чудовище, залилась лаем и спряталась за веранду, наотрез отказавшись к этому самому чудовищу приближаться. Рыжуль, впрочем, тоже не горел желанием расширять круг знакомств за счет странного истеричного существа.

Так для Элли настали тяжелые времена настороженного нейтралитета. Она разрывалась между ужасом к странному великану и желанием проводить время с нами. Когда Рыжуль отправлялся на прогулку, она шла следом, но держалась все время на приличном расстоянии, передвигаясь короткими перебежками от убежища к убежищу, периодически выглядывая из-за угла, чтобы оценить степень опасности.

Прошло недели две, прежде чем Эллина душа не выдержала такого положения дел, и она, наконец, выкинула белый флаг и осмелилась осторожно приблизиться к коню – на подгибающихся ногах, напряженно принюхиваясь, готовая в любой момент кинуться наутек. Рыжулька же спокойно потянулся к ней носом и миролюбиво фыркнул. Элли дернулась, но не убежала. Так началась их своеобразная дружба.

Разумеется, дружбой в полном смысле слова назвать это нельзя – уж очень они были разными. Но Рыжулька ничуть не смущался ее присутствия, иногда подходил обнюхать, осторожно переступал, если собака путалась под ногами, а Элька иногда, в знак особого расположения, могла подпрыгнуть и лизнуть его в нос. Не сказать, что Рыжуль от подобной фамильярности был в восторге, но особо не возражал.

Познакомившись с Рыжулиным, Элли уже навсегда прониклась стойким расположением ко всем лошадям.

Когда я вспоминаю те самые полгода, с мая по октябрь 2006 года, становится теплее на душе от надежды, что хотя бы в этот короткий период времени Рыжулька был по-настоящему счастлив, за что огромное спасибо моему отцу, который временно принял на себя обязанности лошадиной няни. Именно тогда мы забыли, что такое ветеринары и лекарства. Именно тогда Рыжуль заявил, что с ним лучше гулять без поводка (в смысле, отпускать в свободное плавание) и ни разу не заставил нас об этом пожалеть.

Пожалуй, единственным, что омрачало эту идиллию, было какое-то чудовищное нашествие кровососущих гадов, причем огромных размеров. От которых не спасало практически ничего. Перед каждым выходом на поле на лошадь выливалось по полбутыли репеллента, и все равно примерно через час после активизации этих тварей Рыжулька начинал вначале помахивать хвостом, потом отбиваться ногами, а затем настоятельно намекал, что лучше бы ему отправиться домой.

Жару, сопровождаемую нашествием вампиров, и ночь проводил он в левадке размером примерно 20 на 20 метров, где росла раскидистая черешня, о которую он любил чесаться, и стоял навес. Одна сторона навеса была бревенчатой, вторая – дощатой, а третья и крыша – плотным брезентом. Выход оставался свободным, так что лошадь мог спокойно курсировать там, если надо, прячась в укрытие от дождя или палящего солнца.

Примерно в 7 утра он завтракал, а затем отправлялся пастись. На сколько выдержит из-за насекомых. Днем нехотя потреблял скошенную траву, затем полдничал яблочно-грушевым салатом и после того, как жара спадала, снова выходил пастись. Уже до ужина. И ночевал, понятное дело, со скошенной травой (которую не сильно-то и потреблял). Вот такой у нас был распорядок дня.

И тогда же впервые я провела отпуск исключительно с лошадью.

Отпуск начался стандартно – с резкого ухудшения погоды. Мне вообще на это везет. Правда, еще неизвестно, что хуже: + 36 в тени или +16 и проливной дождь… Потом я заболела – что тоже входит в программу каждого отпуска.

Но это совершенно не мешала ежедневным рейдам по окрестностям.

Наш стандартный маршрут на луг выглядел следующим образом:

Вначале лошадка «откушивала» травку на нашем поле:

Идти до «главного» поля было не так долго, но Рыжуль успевал попастись и по дороге. Нельзя же, в самом деле, бедной голодной лошадке пройти мимо травы!

Затем погода наконец-то сжалилась над нами и дала передышку от наводнения. Так что даже лужи в рабочей леваде, огороженной на нашем поле, успели высохнуть. Но – нет добра без худа. Началась уборочная, и по дорогам, а также на соседних полях (между прочим, в непосредственной близости от нас) разъезжали страшные и ужасные чудовища. А как они грохотали!