«А глазки-то у тебя забегали, — усмехнулась про себя путешественница между мирами, из-под приспущенных век наблюдавшая за супругой хозяина дома. — Видно, не больно тебе охота возиться с дальней родственницей. Может, как-нибудь отговоришься? А то ты мне тоже не нравишься».

Словно услышав её мысли, та встала, поклонилась, сложив руки на животе и, выпрямившись, сказала:

— Я готова исполнить ваше повеление, господин. Но, поскольку речь идёт о женских делах нашей семьи, за которые я отвечаю перед господином, то прошу разрешения высказаться.

— Говорите, Азумо-ли, — причмокнул губами собеседник.

— Вы важный и уважаемый человек, господин, — звякнув висюльками, склонила голову супруга. — Глава целого уезда. Как и положено в любом знатном доме, у нас часто бывают гости. Многие из них приходят со своими слугами, а те болтают с нашими людьми. Достаточно кому-нибудь из них узнать, что ваша приёмная дочь потеряла память после тяжёлой болезни, как по Букасо тут же пойдут слухи, что она вообще полоумная. Конечно, когда Ио-ли изучит правила этикета, и мы с ней начнём наносить визиты, эти разговоры стихнут. Но к тому времени все запомнят, что она перенесла тяжёлую болезнь, и подыскать для неё достойного мужа будет значительно труднее. Вы же знаете, как для родителей жениха важно здоровье невесты.

Глава семьи нахмурился, но ничего не сказал. А Платина лихорадочно гадала: к чему это она ведёт, что на самом деле хочет сказать, и чем закончится её запутанная речь?

Расценив молчание мужа как знак согласия, Азумо продолжила ещё более вкрадчиво, но с прежним напором:

— К тому же подобного рода сплетни способны повлиять даже на авторитет городской власти. Ваши недруги и завистники…

— Вы знаете, как избежать этих… неприятностей? — раздражённо оборвал её хозяин дома, добавив уже другим, лишённым малейших эмоций голосом. — Только учтите, Ио всё равно будет моей названной дочерью.

— Как я могу ставить под сомнение пожелание господина?! — испуганно вскричав, женщина вскочила на ноги и отвесила тому низкий поклон. — Я лишь по мере моих жалких способностей пытаюсь помочь ему в том, что касается домашних дел.

— Садитесь, дорогая супруга, — проворчал чиновник. — И говорите, если вам есть что сказать.

— По моему скромному мнению, — начала собеседница, возвращаясь в кресло. — Будет правильно, если обучение вашей новой приёмной дочери пройдёт где-нибудь в другом месте, а не в доме начальника уезда. Чтобы она вернулась к нам хотя бы со знанием основ этикета. Быть может, уважаемая золовка займётся её образованием в обители «Добродетельного послушания»?

Она с улыбкой посмотрела на хмурую монашку.

Но прежде чем та успела что-то сказать, заговорил её брат:

— Там все умерли. Монастырь разорён. Господин Томуро доложил, что грабители взяли не только продукты и утварь, но даже мебель всю вынесли.

Женщина смутилась, а Амадо Сабуро, прикрыв глаза, принялась бесшумно шевелить губами.

«Молится, — догадалась Платина и глянула на жену чиновника. — Ну давай, соображай быстрее, не то таки придётся со мной возиться, а тебе же не хочется».

— Тогда, возможно, стоит подыскать Ио наставницу из небогатых, благородных дам, умеющих хранить тайну? — не очень уверенно предложила супруга хозяина дома.

— Вы знаете таких? — поинтересовался муж.

— Да, господин! — выпалила буквально засветившаяся счастьем собеседница. — Госпожа Эоро Андо — вдова господина Андо и мать писца из вашей управы.

— Этого пьяницы?! — возмущённо фыркнул мужчина. — Только память о его благодетельном отце удерживает меня от того, чтобы выкинуть этого разгильдяя со службы.

— Если он держится в управе только благодаря вашей милости, господин, — смело заговорила жена. — То постарается уговорить свою мать заняться обучением нашей Ио.

— Но госпожа Андо, кажется, сдаёт часть дома какому-то купцу из Кушима? — спросил глава семьи.

— Третьего дня госпожа Такаямо сказала, что тот купец со своими людьми покинул город! — с видимым трудом сдерживая радость, ответила женщина.

Хозяин дома нахмурился, погрузившись в размышление.

Видя его колебания, супруга продолжила рекламную кампанию:

— Госпожа Андо известна своей учёностью и безукоризненным поведением.

— Только сына не сумела воспитать, — проворчал чиновник. — Каждый вечер пьёт, не просыхая. Хотите, чтобы я отправил свою названную дочь в дом пьяницы?

— Как прикажете, господин, — привычно отвесила очередной поклон собеседница. — Только господин Андо не скандалит, ни к кому не пристаёт, не устраивает безобразий. Разве вам когда-нибудь жаловались, что он кого-то задел?

Начальник уезда вновь заколебался.