Дмитрий Олегович настолько удивился, что сумел открыть оба глаза. Было светло. Подвала вокруг не было. Сам он лежал на своей кровати, у изголовья хлопотала жена.

"Господи, это же был сон, - с облегчением понял Курочкин. Кошмарный и бредовый сон, и ничто иное. Бывает".

– Дми-и-трий!
– радостно проворковала Валентина, заметив, что муж пришел в себя.
– Лежи, голубчик милый, отдыхай. Я та-ак испугалась, когда нашла тебя в подвале, в каких-то веревках... А теперь я так счастлива, так счастлива! Я тебя очень люблю, золотой мой!

Курочкин вздрогнул. Никогда, даже сразу после свадьбы, он не слышал от жены таких слов. И тем более - в таком тоне. Это было очень странно, если не сказать - подозрительно.

– А как ванна?
– осторожно поинтересовался он.
– У нас как будто засорилась ванна...

Улыбающаяся Валентина пожала плечами:

– Ну, засорилась, ну, и шут с ней. Подумаешь, ванна!
– И она замурлыкала какую-то песенку. Никогда раньше Курочкин не видел, чтобы Валентина ТАК себя вела. Он вновь бдительно принюхался: по-прежнему пахло паленым.

"Сон продолжается, - сообразил Дмитрий Олегович.
– Кошмар в кошмаре. Я, наверное, сейчас лежу в подвале, а вокруг - пожар!" Он тщательно прицелился и ущипнул себя за ногу. Стало больно, однако сон не пропал.

– Валечка, скажи, - быстро, чтобы не сгореть во сне, проговорил Курочкин.
– А дядю Володю ты случайно не видела?

Валентина ласково засмеялась:

– Видела, мой родненький. И его, и приятелей его, ужасно смешных. Старичок-жучок и двое черных трубочистов... И старичок, главное, такой настырный: в рукав ему вцепился, что-то бормочет про какие-то заказники или застойники... Мимо меня прошли, даже не заметили.

"Четыреста с лишним отстойников, две тысячи коллекторов, - вспомнил Дмитрий Олегович.
– Герру доктору работы хватит до конца жизни".

От этой мысли Курочкину стало гораздо легче. Однако запах паленого все равно не давал ему покоя. Он приподнялся на локте, вновь принюхался и тревожно спросил:

– Валечка, а у нас здесь ничего не подгорало?

– Не волнуйся, милый, лежи, - с ангельской улыбкой ответила ему супруга.
– Было ма-а-хонькое такое короткое замыкание. И свет гас, а потом починили. Электрик сказал, из-за твоей этой штучки в чулане. Ты ушел вниз, а она без тебя зафырчала, задымилась. Все твои порошочки разлетелись. Я, конечно, все прибрала...

– Ты была в моем чулане?
– догадался Курочкин.
– Долго?

– Не очень, - радостно сообщила Валентина.
– У тебя, мой золотой, прекрасная лаборатория... Я так счастлива!

– И я - тоже, - вздохнул Дмитрий Олегович. Это были не чудо, не бред и не продолжение сна.

Это был всё тот же энкарнил. Очевидно, супруга успела здорово надышаться, пока проводила свою уборку. Хваленый антидепрессант был элементарным наркосодержащим препаратом, а лицензия Минздрава наверняка липовой.

– Ты у меня просто прелесть, - нежно произнесла Валентина.

"Энкарнил придется изымать, - подумал фармацевт Курочкин.
– А жаль".