Сигаретка обреченно тлеет у пепельницы, оставленная своим хозяином. Ее алый глаз наблюдает за фиолетовой радужкой Ника, в которой отражается яркий экран ноутбука.

Впервые древний архидемон так увлечен процессом просматривания чужих фотографий и чтением комментариев, в основном состоящих из смайликов-сердечек.

***

– Тут намного интереснее, чем в задрыпанном дневнике, – думаю я, пролистывая последние посты.

Она красива, что тут таить, но, сказал бы, что в жизни лучше, более живая что ли. Не знаю как объяснить.

Не зря же индейцы считали, что фотосъемка лишает людей души. Разумеется, это не так, души лишаем мы, но в их словах была логика. Для фотографии человек скрывает настоящего себя за непрозрачным стеклом, выпуская наружу угодного обществу клона.

Так и Джо, старается выглядеть взрослее, скрывая детскую улыбку и грусть в глазах.

Вижу, что любит пешие прогулки, даже ходила в недельные походы в леса. Значит не просто заучка, это неплохо. Обычно книжные черви не видят ничего дальше своего заумного носа, следовательно и предложить им, кроме вселенских знаний, нечего.

Увлекается лошадьми, умеет ездить верхом, чем регулярно занимается.

– Хм, может породистого жеребца ей предложить? А что? Знаешь сколько такие стоят? – ворчу я на Айлу, которая по собачьи хихикает над моими предположениями.

Проклятье, вот же не повезло. Девушка без изъянов, не болеет, все конечности на месте, университет закончила, работа есть.

Как вы можете понять по моему негодованию, все варианты, которые действуют на среднестатистического кандидата на продажу души, сразу же отпадают. Приходится подключать мою фантазию, дремлющую последние века.

Конечно, никто не мешает отрубить ей руку и за душу предложить пришить обратно, но таким обычно грешит мой старый знакомый Бегемот. Не буду отбирать у него хлеб, которым он кормил простофиль и зевак в театрах Москвы тридцатых годов двадцатого века.

Мои размышления прерывает открывающаяся дверь, заставляя прислушаться к ауре вошедшего. Адель. Видать устала греть ягодицы в Аду и решила явиться ко мне.

Продолжаю свои поиски, но немного поменяв положение, чтобы суккуб не могла увидеть, чем я занимаюсь. Погружаться в объяснения мне не хочется, а учитывая тот факт, что она обо мне ничего толком и не знает, придется начинать с самого моего рождения. А это займет ни одну тысячу лет, такого времени у меня нет, да и желания, как вы поняли, тоже.

Суккуб мостится рядом на кровати, кладя голову на бедра, заставляя меня сдвинуть ноутбук ближе к ребрам, поглаживает незакрытую шортами кожу, еще немного, и ее рука буквально залезет мне в трусы.

– Я занят, Дель, давай потом, – отмахиваюсь от настойчивых, откровенных прикосновений, продолжая вглядываться в фотографии блондинки, с которых она искренне, как и в реальности, улыбается окружающим.

Ей мой ответ не нравится, и руки заменяются языком, ласкающим внутреннюю сторону бедра, поднимаясь все выше, борясь с мешающей тканью.

– А я тебя и не отвлекаю, – отрываясь от моей кожи, улыбается создание моего брата, возвращаясь к своим ласкам.

Я уже говорил, что Боженька пускай и старался сделать архангелов терпеливыми, но все же на мне просчитался или же сэкономил. Фитиль моего терпения сгорает так быстро, что ни один, даже самый заядлый вояка, не успеет одеться за это время. Вот и сейчас взрыв происходит незамедлительно.

– Я что-то непонятно объясняю? – придавливая худое тельце к полу, громко рычу я, зло смотря в темные глаза. Мои руки сдавливают ее предплечья, не давая вырваться. – Не слышу ответ!

– Понятно, – кратко отвечает Адель подрагивающим голосом. – Отпусти.

И я отпускаю, устраивать тут спарринг необходимости нет. Она обиженно уходит на кухню, ожидая, что я приду и попрошу прощения.

Признаюсь, раньше я так делал, словно сопливый старшеклассник вымаливал расположение к себе, но сейчас у меня немного другие планы на ночь, отличающиеся от жесткого секса. Так что, пускай суккуб подождет до лучших времен, пока я занимаюсь самым стоящим расследованием в своей жизни.

***

Красные пустыни Ада соприкасаются с Зелеными полями Рая. Это граница, граница, которую не решается уничтожить ни один ангел или демон. Она сама возникла, когда Люцифер, разражаясь громким хохотом, перерезал розовую ленточку на входе в Преисподнюю.

Свет и Тьма, добро и зло, инь и ян. Называйте как хотите. Но как ни крути, все это является двумя сторонами одной медали, концами одно палки. Опять же, выбор аналогии остается за вами.

Вот и сейчас, Михаил с грустью в зеленых глазах причесывает пальцами длинные, пушистые перья своих крыльев. Он не любит войну, не любит сладковатый запах крови, не выносит крики мольбы и стоны боли.