— Не думаю, что Стасик сможет, — покачала головой Света. — Он такой добрый и милосердный.

— Пусть уж он постарается. Гоблины доброту не уважают. Особенно странно было бы видеть ее от Гоб-гулыба.

— Я поговорю со Стасиком, — пообещала Света и скрылась в здании.

Стоило ей уйти, как гоблины поднялись на ноги и устроили страшный шум. Теперь они искренне уверовали в пришествие Гоб-гулыба. А это означало, что со дня на день сбудутся и другие части пророчества. Великий вождь поведет их в прекрасные земли, полные чистой воды и вкусной дичи. Гоблины заранее начали делить участки и проигрывать их в кости. И только Грысак не участвовал во всеобщей вакханалии. Он сидел на камне в окружении охраны и нервно кусал зеленые губы. Ему было чего опасаться. Он привез много золота, но хватит ли его, чтобы умилостивить Гоб-гулыба? Ведь Гоб-гулыб суров и скор на расправу. А он, Грысак, как Гоб-нул, будет держать ответ за все. И если Гоб-гулыб сочтет, что гоблины в его отсутствие нарушили священные обычаи или впали в иной грех, отдуваться за это придется ему.

Кто-то появился в дверях строения. Гоблины зашумели громче. Но во двор вышли две женщины и мужчина. Никто из них не тянул на Гоб-гулыба.

— Что здесь делают гоблины? — спросила Злюка у Рианы.

— Они слуги Свиностаса, — ответила та.

Злюка понимающе кивнула. Темный властелин призывал под свои знамена самых мерзких и богопротивных тварей. Это ей было по душе.

— Жди здесь, — обратилась к ней Риана. — Свиностас скоро явит себя презренным рабам.

Злюка и Андис присели на камень чуть в стороне от гоблинского скопища и стали ждать.

На нейтральную полосу опустилась ночь. Издали докатился протяжный, полный голодной тоски, вой какого-то здешнего монстра. Ему вторил другой такой же звук. Обитатели нейтральной полосы затеяли перекличку.

Гоблины жарили на огне мясо и какие-то корнеплоды. Злюка, которую никто не соизволил покормить с самого момента прибытия, глотала голодную слюну и с завистью косилась на зеленокожую братию. Она уже хотела подойти и потребовать свою долю, когда в дверях вновь возникло какое-то движение.

Во двор шагнул огненный демон. За ним вышло некое странное существо, с ног до головы закутанное в белый саван, чье лицо скрывала белая маска. Гоблины прекратили свои забавы и громко загалдели. Грысак спрыгнул с камня, растолкал своих телохранителей и подался ближе.

Затем во двор вышел седовласый старик с густой бородой. Это был Гамал — гоблины хорошо знали его. Старик вскинул руки, призывая к тишине. Все рты захлопнулись. Над развалинами повисла тишина.

— Узрите же Свиностаса Ужасающего, владыку тьмы и ужаса! — торжественным голосом прокричал Гамал.

Он шагнул в сторону. В дверях вновь возникло движение. Гоблины подались вперед, жадно, во все глаза, вглядываясь в темноту. Там, в коридоре, происходила какая-то суетливая возня. Затем оттуда долетел тихий трусливый писк:

— Да я не смогу!

И другой, женский голос:

— Иди вперед! Не заставляй тащить тебя силой.

— Но….

— Смелее, Стасик, — сказал другой женский голос. — Ты справишься.

А затем во двор шагнула облаченная в черную ткань фигура. Лицо существа скрывалось под маской, отливающей вороненой сталью. Маска изображала свирепую личину с оскаленной клыкастой пастью и дико выпученными глазами. По верху маски шли острые, торчащие вверх, рога.

Существо вышло и застыло. А затем медленно попятилось обратно в здание. Но уйти ему не дали. Сзади возникли две девушки, Лаура и Риана. Они схватили Свиностаса под руки и, легко преодолев слабое сопротивление властелина, вывели вперед.

Гоблины жадно разглядывали предполагаемого Гоб-гулыба. Злюка тоже взирала на него во все глаза. Ее немного разочаровал внешний вид Свиностаса. Она ожидала увидеть огромного исполина в вороненой броне, а темный властелин оказался довольно щуплым и мелким на вид. Но это, разумеется, ничего не значило. Темный властелин мог нарочно принять облик тщедушного заморыша, и тем самым вводить в заблуждение своих врагов. Это было очень коварно с его стороны.

— Молви, Свиностас, — сказал Гамал, обращаясь к темному властелину.

Тот стоял столбом, таращась на огромную толпу гоблинов. Те застыли, глядя на него. Все ждали, что же скажет Гоб-гулыб. Но тот продолжал безмолвствовать.

Лаура наклонилась к нему и прошептала:

— Стасик, не молчи.

Из-под вороненой маски донеслось какое-то сдавленное бульканье.

— Стасик, мы же все отрепетировали, — напомнила Лаура. — Давай, говори. Не стесняйся.

Но Стасик молчал. Его сковал ужас. Несчастному школьнику почудилось, что он вновь стоит на сцене посреди Форинга со свинским носом в руках, а сотни глаз жадно следят за каждым его словом и жестом. Тот эпизод с позорным награждением оставил в его душе на затянувшуюся до сих пор рану. Стасик терпеть не мог оказываться в центре всеобщего внимания. Всякий раз в подобной ситуации он впадал в ступор и не мог вымолвить ни слова.

Вскоре его молчание затянулось настолько, что гоблины начали перешептываться. Затем голос подал Грысак.

— Если ты воистину Гоб-гулыб, то молви, — предложил он. — Мы все явились, как ты просил. Скажи нам, когда ты поведешь наш народ в славные земли?

И вновь Стасик не смог выдавить из себя ни слова.

Чем дальше, тем больше гоблины теряли терпение. Они не привыкли к подобному поведению представителя верховной власти. В их традициях властелин должен был орать страшным голосом и бить по головам несогласных. Если же правитель вел себя иначе, то у гоблинов возникали сомнения в его легитимности.