Штабной шатер был огромен и высок. Перед ним, на высоком древке, колыхалось на ветру знамя Ангдэзии. Стражники, стоящие караулом на входе, пропустили Эларию без лишних вопросов. Все в войске знали верховную волшебницу.

Едва шагнув внутрь, Элария была оглушена гулом голосов. В командном шатре кипел жаркий спор.

Вокруг длинного стола с развернутой на нем картой склонились полтора десятка мужчин. Все они были паладинами, высокопоставленными членами ордена. Каждый руководил тем или иным подразделением. Исключение составляли двое — Ильнур и совсем юный паладин, которого Элария видела впервые. Эти двое стояли у тканевой стены и скоромно помалкивали. Было видно, что им лишь позволили присутствовать на совете, но и только. Присутствие должно было ограничиться фактическим наличием. Открывать рот, привлекать к себе внимание или, не дай бог, лезть с советами, им, конечно же, воспрещалось.

Рогзар сразу же заметил Эларию, едва та вошла в шатер. И судя по тому, как он поспешно обратился к ней, глава ордена с нетерпением поджидал волшебницу.

— А вот и госпожа Элария, — произнес он громко, и все командиры повернулись к вошедшей волшебнице. — Она-то нас и рассудит.

— Господа, вы, я думаю, переоцениваете мой полководческий талант, — скромно потупив взор, сообщила Элария.

— В данном случае — нисколько, — ответил Рогзар. — Нестандартный противник нуждается в нестандартном подходе. Многие здесь предлагают атаковать крепость со всех сторон, положившись на численный перевес. Будь внутри только люди, я бы так и поступил. Но там ведь есть и это существо….

— Демон, — произнес кто-то из командиров.

— Возможно, — проворчал Рогзар. — Нечто из иного мира. Нечто могущественное. Нечто, о чем мы почти ничего не знаем. А я терпеть не могу атаковать то, о чем не имею ни малейшего понятия. Если мы начнем полномасштабный штурм своими лучшими силами, отыграть его назад не получится. И в том случае, если демон Свиностаса сумеет преподнести нам неприятные сюрпризы, они неизбежно выльются в большие жертвы. А я этого не хочу. Не та ситуация, чтобы очертя голову бросаться в бой, не оглядываясь на потери. Мир не стоит на краю гибели. Враг не у нашего порога. Свиностас загнан в ловушку. Мы можем позволить себе действовать с умом и осторожностью. А что на это скажете вы, госпожа Элария?

Верховная волшебница мягко улыбнулась и произнесла:

— Я полностью с вами согласна, магистр Рогзар. Было бы преступлением посылать рыцарей на бой с демоном. Даже если они и сумеют победить его, это обойдется им дорого. Предоставьте демона чародеям. Мы выманим его наружу и уничтожим. А после этого войско сможет смело атаковать крепость.

Элария хотела добавить, что она и сама могла бы убить всех в той крепости, но волшебница знала, что паладинам это не понравится. Все они явились сюда за славой — и дерзкие юнцы, и седовласые старцы. Каждому из них хочется оказаться причастным к великой победе над темным властелином Свиностасом. И Элария не собиралась лишать их подобной радости. Пусть себе тешатся на здоровье. Пусть ворвутся в крепость и изрубят на куски всех, кого обнаружат внутри. Пусть отсекут голову Свиностаса и везут ее впереди войска на пике. Она не собирается отнимать у них славу. С нее довольно, если Свиностас умрет. А от чьей руки — не имеет значения.

— Вы так уверенно говорите о том, что сможете совладать с этим демоном, — скрипучим голосом заговорил один из генералов. — А на чем, простите, основана ваша уверенность?

Элария наградила его милой улыбкой, а про себя подумала, что было бы нелишним все-таки показать этим олухам ее подлинную силу. Она не имела ничего против паладинов, те делали важное дело, и без них Ангдэзии пришлось бы туго. Но уж слишком большого мнения они были о себе и слишком много почестей требовали. А ведь им не мешало бы помнить, что один толковый маг в бою стоит сотни паладинов. Но в Ангдэзии отношение к магии всегда было немного настороженным, а вот паладинов любили без памяти, видя в них благородных защитников добрых людей. Причина, как полагала Элария, крылась в том, что паладин, по сути тот же воин, был более понятен черни, чем чародей со всеми его заклинаниями и чудесами. Чернь же всегда тянется к знакомому и простому, а на все, выходящее за рамки его примитивного понимания и ограниченного жизненного опыта, смотрит косо и с опаской.

— Вам не стоит беспокоиться на этот счет, — ответила Элария. — Я и другие чародеи сумеем нейтрализовать демона, или кем там является это существо. В крайнем случае, мы просто изгоним его из нашего мира.

— А если демон окажется сильнее, чем вы предполагаете? — не унимался скептик. — Значительно сильнее. Что же в этом случае?

— Едва ли такое возможно, — спокойно ответила Элария. — Будь демон настолько силен, Свиностас не стал бы сидеть в своей крепости, а ударил первым. К тому же демон восприимчив к нашей магии — это нам известно. Поэтому лично я не предвижу больших затруднений. Чародеи справятся с этим существом. И тогда паладины смогут заняться Свиностасом.

— Ну, значит, так и сделаем, — решил Рогзар. — Пусть маги выступят первыми и разберутся с демоном, а мы ударим следом.

— Первыми пойдут наши северные герои, — мрачно буркнул один из командиров. — Не забывайте.

В шатре раздались смешки. Элария тоже улыбнулась, хотя ее настроение не было слишком веселым. И все же трудно был удержаться от смеха, когда речь заходила о наемниках с севера. Эти дикари из страны льда и стужи одно время беспокоили границы Ангдэзии, пока с ними не удалось заключить некое подобие взаимовыгодного договора. Северяне жаждали геройских свершений и славной смерти в бою. Их дикая религия допускала в небесный чертог лишь тех, кто пал на поле боя с оружием в руках. Так же учитывалось количество убитых врагов и личное бесстрашие. Королевство добра пообещало предоставить северянам возможность пасть максимально геройским способом, и старалось по возможности соблюдать договор. От северных варваров не было никакой пользы в бою — они бросались в атаку неорганизованной толпой, распевая гимны и срывая с себя одежды. Самые отчаянные, нацелившиеся занять лучшие места в небесном чертоге, шли в бой нагими и с голыми руками, для верности наевшись особенных грибов, придающих им дополнительные геройские качества. Было даже немножко жалко этих безумцев, радостно бегущих на верную и обессмысленную смерть. Возможно, идя в битву первыми, сами себе они казались великими героями. Элария всегда жалела этих безмозглых оболтусов, чьи дикие верования предписывали им умереть в рассвете лет, притом умереть бесполезно и глупо.

В этот поход с войском Ангдэзии тоже пошли северяне — отряд численностью в двести с лишним голов. Это были могучие люди в мехах и кожах, чьи суровые бородатые лица выделялись странной первобытной красотой. Они держались обособленно, часто задирали всех вокруг, вели себя шумно и много пили. Все они рвались в бой. Неважно с кем и за что — едва ли северяне вообще понимали, что происходит и с какой целью они прибыли на нейтральную полосу. Все это не имело для них значения. Их волновала лишь собственная славная смерть, гарантирующая доступ в небесный чертог. Остальное было неважно.