Затем борьба. Мрачный и задумчивый Зик Дэниелс, выпускник. Своего рода засранец, если мне не изменяет память. Я встречался с этим парнем всего несколько раз, и он не был приятным. Кажется, сейчас он помолвлен и собирается жениться.

А это значит, что у него была девушка, когда он выигрывал чемпионаты. Капитан их команды тоже.

Раздвинув ноги, с белым полотенцем в руке, я вытираю пот со лба, мысленно прокручивая список моих товарищей по команде — у кого из них есть серьезные отношения?

Девин Санчес, полузащитник. Питер Ван Вальдендорф, защитник. Стюарт Уайт, полузащитник. Кевин О'Тул, тайт-энд.

Галочка. Галочка. Галочка.

Черт, черт, черт. Чем я занимался последние три года? Никакой личной жизни, только футбол. Никаких прогулок, только футбол. Ни выпивки, ни секса, ничего.

Только футбол.

Наклоняюсь вперед, закрываю лицо руками, вытираю вспотевший лоб полотенцем. Закрываю глаза и вздыхаю.

«Это не моя вина».

Я сделал то, что, как думал, должен был делать.

Но для чего?

«Ради твоей карьеры, идиот», — спорю я с собой.

«Но почему? Тебе двадцать два, а не пятьдесят».

«Потому что это единственное, чему меня учили».

Вот так — я только что сэкономил сотни долларов на психиатре и терапии, потому что, видит Бог, мне, вероятно, это нужно после того, как мой папа превратил меня в психопата.

Черт бы его побрал.

Он сидит в своем кресле дома, диванный теоретик, в течение последних двух десятилетий управляя моей жизнью из Техаса, пока я надрываю задницу в Айове. Я. Травмы, споры, тяжелая работа — ради него. Пот, много слез, а иногда и крови.

Кстати, о слезах…

Белое махровое полотенце впитывает соль, капающую из моих слезных протоков, и я сильнее сжимаю глаза, желая, чтобы эти маленькие ублюдки остановились.

Дерьмо.

— Эй, чувак, ты в порядке?

Когда я поднимаю голову, Родриго стоит рядом, склонив голову набок, темная кожа ярко-красная от перенапряжения, мышцы выпирают.

— В порядке.

— Выглядишь не очень хорошо.

У меня на кончике языка вертятся слова, чтобы он отвалил, но на самом деле он выглядит обеспокоенным, и, если быть честным, я не позволял себе подружиться с этими парнями. Всегда держался на безопасном расстоянии по какой бы то ни было причине.

— Я больше не знаю, что делаю.

— А кто из нас знает?

Вообще-то, думаю, Родриго играет в мяч, потому что он талантлив, но ему это еще и нравится. Это видно по тому, как парень бегает по полю, как он вонзает пятки в газон, прежде чем броситься в спринт, по выражению его лица, когда кто-то забивает.

Люблю ли я это так же сильно, как он, или я так запрограммирован? Член культа Джексона Дженнингса-Старшего — единственный и неповторимый послушник.

Карлос Родриго нависает надо мной, и, если я в ближайшее время что-нибудь не скажу, он положит руку мне на плечо, чтобы утешить, я просто, блядь, это знаю. Чувак чувствителен, он вырос с тремя назойливыми сестрами и мамой, которая иногда приносит энчиладу нам домой в день игры. Запасает холодильник бутылками с водой и закусками, дисциплинирует лучше, чем любой тренер в раздевалке.

Типичная мать.

На самом деле это неправда. Моя мама ни разу не приезжала навестить меня, даже чтобы перевезти вещи на первом курсе. Папа велел ей оставаться дома, но она могла бы настоять. Оглядываясь назад на всех матерей в день переезда, я вижу, что моя мама отсутствовала с тех пор каждый год.

Я не испытываю горечи по этому поводу.

— Карлос, я действительно думаю, что большинство из вас знает, что вы, блядь, здесь делаете.

Он не знает, что сказать, поэтому продолжает задерживаться рядом со мной, как назойливая муха. Хотя, по правде говоря, я не возражаю.

— Чувак, ты что, плакал?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю.

— Значит «да».

Я снова пожимаю плечами.

— Эй, я плакал в прошлые выходные, когда мои родители и сестра уехали.

«Вонзи нож поглубже в спину, чувак, почему бы и нет?»

— Ох.

— Серьезно, чувак, что случилось? Выглядишь ужасно.

Я устал — устал от всего этого дерьма вокруг меня и нуждаюсь в переменах.

Слабая улыбка скользит по моим губам.

— Я просто все переосмыслил, вот и все.

Родриго мне не верит и делает то, чего я от него не хотел: прикасается ко мне. Кладет огромную лапу мне на плечо и сжимает его.

— Может, поделишься?

— Сеанс психотерапии, чувак?

— Возможно. — Он переминается с ноги на ногу. — Чувствительность — побочный эффект от наличия трех сестер. — Делает паузу. — Я был таким же, когда у меня была девушка. Чертов мямля.

Я поднимаю подбородок.

— Девушка? Когда это было?

— В прошлом году. Она бросила меня ради кого-то другого. Срань господня, я был в плохой форме некоторое время после этого.