Теперь замолчал я. Дальше можно было не слушать. Полуостров вместе с населением отдали красноглазому подонку, который чуть не убил моего отца. Дважды. И это сделал Совет Красных Кресел! А ведь я знал. Догадывался. Подозревал, что Совет замешан в том, что случилось с отцом.

Пока в городе был траур и милитары помогали Фергусу усмирить ликующий город, я всё своё время проводил на боевых площадках, осваивая необычные мечи из коллекции местного капитана.

Потому что мне хотелось только одного: крушить и уничтожать.

И сейчас, стоя под проливным дождём, я методично рассекал смертоносным лезвием, снося набитые манекены. Некоторые из них горели, рассыпались и тлели. А от той энергии, которая выливалась наружу, нагревалось даже оружие.

Я отбросил меч и тряхнул головой, разбрызгивая вокруг себя капли дождя, словно дикий пес. Тренировка окончена, нужно привести себя в порядок. Только как бы я ни старался усмирить огонь, что взывал к мести и справедливости, ни о каком порядке в моих мыслях не было и речи.

Взывал огонь и к кое чему еще… Демоница не выходила из головы, как бы я себя ни отвлекал. Ни чужая цитадель с новыми обязанностями, ни тренировки по нескольку раз в день не помогали избавиться от наваждения. Тихого, сладкого, всепоглощающего. Наваждения, от которого я не могу и не хочу отказываться.

Сегодня последний день траура, а значит, мы возвращаемся домой. Я заметил, как необычно повел себя огонь в ответ на эту мысль. Обычно свернувшийся кольцом на животе, будто дремлющий змей, сейчас он нетерпеливо переливался под кожей, пульсировал в руках и груди, словно второе сердце. Он тоже желал Аврору.

Вернувшись с тренировочной площадки обратно в цитадель, я наткнулся на милитаров прямо у дверей в свои покои. Адриенн, Витан и Флор коротко поздоровались, и, замолчав, начали переминаться с ноги на ногу, что было на них непохоже.

— В чём дело? — я положил ладонь на дверь своего временного кабинета, намереваясь толкнуть.

— Наместника похоронили, — Адриенн ухмыльнулся и добавил: — Упрямый старик слишком долго топтал землю. Говорят, он отправился к чертям прямо из под немолодой кухарки.

— Это всё? — лениво поинтересовался я.

Власть принадлежала старому Винсенту Разору условно, и то, что он изредка противился политике Наймарра, всегда было пустым звуком. Я то понимал, кто на самом деле провоцировал старика на конфликты. И для чего.

— Вместо него делами временно заправляет вдова, — продолжил Адриенн.

— Евгеника справится, у неё хорошая хватка.

Я помнил историю демоницы, которая с радостью выскочила замуж за престарелого наместника ради власти, которую наконец получила.

— Ещё бы, — Витан покачал головой. — Она приказала взять её с собой в Наймарр, когда узнала, что мы отправляемся обратно.

Теперь я понял, что меня ждут новости поинтереснее похорон старика.

— Что значит приказала? Ей не запрещено перемещаться, но милитары не извозчики знатных дам, — подметил я, наблюдая за их реакцией.

— Она требовала встречи с Советом. Добрую сотню раз повторила, что теперь она одинокая вдова, которой нужна помощь. И…

— И?

Я знал ответ. И в любой другой раз был бы им доволен, но не сегодня.

— Она у тебя. Ждёт. И отказывается выходить.

Всё это время я так и держал руку на двери. Теперь, сжав ладонь в кулак, толкнул её вперёд с куда большим усилием, чем планировал. С милитарами я ещё разберусь. Они не должны были пропускать Евгенику в цитадель ни при каких условиях, но нужно было быть идиотом, чтобы не понять, почему они так поступили.

В нос ударил сладкий цветочный запах, и моё тело тут же налилось приятной тяжестью, потому что прекрасно знало, что будет дальше. Лантерны мирно горели, освещая просторный кабинет, в центре которого стоял письменный стол. Рядом были расположены кресла для гостей, а коричневая дверь справа вела в спальню.

Одно из кресел было занято.

Из под траурной вуали смотрели красивые влажные глаза. На бледном, словно полотно, лице выделялись яркие коралловые губы, о которых я знал всё… Темно красные волосы, которые я столько раз сжимал пятернёй, едва доставали до середины тонкой шеи… Наблюдая за тем, куда я смотрю, гостья приглашающе провела по ней тонкими пальчиками.

— Соболезную, — сухо бросил я, зная, с каким именно расчётом она выходила замуж.

— Это очень мило, — она легко поднялась с кресла, блистая точёной фигурой в облегающем чёрном платье. — Почему ты ещё не проведал меня? — Она сняла маленькую шляпку, откладывая её на стол, и уверенно улыбнулась. — Я ждала, — уточнила Евгеника, ожидая моей реакции, и не зря.