Данная активность позволяла Фёдору делать яркие репортажи, и это его безмерно радовало. Пусть слова Альбера, что экипаж «Доминанты» находится на Таире в съёмочном павильоне, подтвердить или опровергнуть пока не получалось, и не было даже намёков, кто из команды об этом осведомлён. Но реклама шестнадцатого телеканала и завоевание популярности для себя лично Фёдору удавались на все сто процентов.

Каждое утро за полчаса до подъёма Фёдор вскакивал с постели, наряжался в праздничный костюм, включал свою камеру и снимал наклейку с камеры слежения на потолке. Он бодро здоровался с телезрителями, сообщал им, по какой теме сегодня будет делать опрос среди экипажа, шутил, желал удачи и вновь заклеивал камеру, оставляя в интриге подробности своей жизни. Далее Фёдор быстро переодевался в космическую форму и поднимался в столовую на завтрак. В паузах между работой, он выискивал возможность взять у кого-нибудь интервью, а вечером, появившись в кадре уже в другом образе, телеведущий шестнадцатого канала увлечённо рассказывал о событиях дня.

Зрители от подобного поведения были в восторге. Рейтинги шестнадцатого канала, как надеялся Альбер, взлетели. В социальных сетях появились сообщества фанатов Фёдора Волкова, разбирающие на отдельные цитаты репортажи своего кумира. А друзья и коллеги Фёдора с гордостью и толикой грусти смотрели на него с голубых экранов и вели календарь, отмечая, сколько им осталось ждать его возвращения домой.

– Ничего, Федька вернётся, ещё успеет надоесть, – по-доброму смеялись и успокаивали они себя. И снова вздыхали, понимая, что без этого парня, их компания совсем не та.

Сам же Фёдор в это время следил, чтобы никому не было грустно на корабле. Трагические репортажи – не его конёк, а значит, к любому надо подобрать в нужный момент те слова, которые поднимут с колен, помогут расправить крылья и дадут силы летать.

– И что ты такой мрачный, Вияя? – подбадривал он молодого индейца, когда узнал причину его плохого настроения. – Ты же мне объяснял, что твои магические кости заговорят, когда придёт срок. А раз молчат, следовательно, срок ещё не настал. Где твоя выдержка и терпение военного?

– Да, воин должен быть крепок духом. Но я беспокоюсь, что силы зла растут, а у меня нет путеводителя, к чему быть готовым.

– Воин обязан быть готовым ко всему, Вияя, я это от Ларса слышал. Так что перестань хмуриться. Твоё имя означает «управляющий солнцем», а ты выглядишь как тяжёлая туча. Непорядок.

Индеец широко заулыбался и протянул руку Фёдору:

– Твои слова по сердцу сыну вождя. Отныне, друг, ты всегда можешь рассчитывать на меня и на помощь магических сил нашего племени!

Фёдор крепко пожал протянутую ему руку. А уже через пару часов утешал нового расстроенного:

– Что ты убиваешься из-за этих дураков, Глеб? Конечно, наши военные сильные. Они целыми днями пропадают в качалке, наращивая бицепсы, трицепсы и кубики на животе. А ты круглосуточно сидишь за компьютером. Ваши физические данные объективно не могут быть равными!

– Но, Федя, я ведь и не стремлюсь быть, как они! Меня задевают их обидные насмешки! Они готовы прицепиться ко мне всякий раз, когда я прохожу мимо!

– А ты думаешь, Глеб, военные донимают только тебя? Они и учёным прохода не дают своими комментариями!

– Но это же несправедливо! На нас навешали столько работы, что голова разрывается, а эти парни ни черта не делают на корабле, кроме того, что красуются в тренажёрном зале перед зеркалами, и ещё позволяют себе такое поведение!

– Это от недостатка мозгов, Глеб. Они столько лет всё делали по команде начальника, что теперь сами ни трёхзначное число в уме сложить не смогут, ни написать что-нибудь грамотно. «Элита!».

Глеб, всерьёз переживающий несовершенства своей фигуры после едких замечаний военнослужащих, теперь приободрился:

– И правда! Сами они «дефекты природы»! Спасибо тебе, Федя, за поддержку! Ты настоящий друг!

А чуть позже аналогичные слова признательности звучали и от Леона, когда Фёдор помог ему передвинуть несколько коробок с приборами в его лаборатории:

– Незаменимый ты, Фёдор, человек! Цены тебе нет!

И если подобные похвалы и клятвы дружеской верности от Вияи, Глеба и Леона были лестными и тешили тщеславие, то заверения в дружбе от женщин делали жизнь Фёдора на корабле тоскливой, ведь он в общении со слабым полом рассчитывал на большее. Может, пришло время прощаться с ветреной юностью, когда хочется сказать, что ты уже мужчина и у тебя есть постоянная подруга, может, дело было в том, что Фёдор, вопреки приказу главврача, саботировал приём гормональных препаратов, но о женщинах он думал. У каждого члена экипажа рядом с порцией его обеда стояла пиала с витаминами и гормональными успокоительными. И, конечно же, предполагалось, что каждый съедал то, что ему дают. Предполагалось, но не проверялось! Почему Фёдор, увидев пилюли в первый раз, высыпал их к себе в карман, а не в рот, он не знал. Но поступив так однажды, он уже не мог заставить себя их принимать:

«Ну, не съел витамины, что с того? – уговаривал он свою совесть, ссыпая накопленные пилюли в высокий стакан и пряча тот на полку под умывальником. – Питание у нас разнообразное, за восемь месяцев не рассыплюсь. А калечить мою мужскую природу я не позволю! Надо только маскировать свои симпатии, проявив силу воли и мудрость разума. Справлюсь без проблем».

И действительно, справляться с поставленной задачей Фёдору пока удавалось. Своё поведение он контролировал, ничьих подозрений не вызывал, а его душевные переживания никого не интересовали. Однако переживания имеют свойство накапливаться, а людское терпение, как известно, не безгранично.