Город спал под луной, еще не ведая, какую судьбу уготовил ему Серый.

Пожалуй, я и сам еще этого не знал.

– В городе есть ваши люди?
– спросил Майор.

– Наши, - поправил я.
– Конечно, есть.

– Наши, - согласился Майор, покусывая сломанную по пути веточку - он недавно бросил курить и, как младенец, тянул в рот все, что попало.
– С чего начнем?

Я поскреб макушку.

– Знаешь, Майор, мне еще не приходилось совершать перевороты. Откроем учебник истории.

– Значит: почта, телеграф, телефон?

– Все три объекта - в одном здании.

– Тем лучше, у нас пока не так много людей. Уточняю: почтамт, Горотдел милиции и...

– И мост, конечно.

– Понял вас.

Еще бы. Городок, издавна разделенный рекой на две части, к нашим дням поделился еще пуще. В Старой слободе обитали в основном законопослушные горожане, которых обирали обитатели Заречья, заросшего особняками новых русских и нерусских. Здесь же сосредоточены их боевики и охрана. На первое время было необходимо отгородиться от них надежным заслоном.

Мы спустились на шоссе. Майор отдал необходимые распоряжения. Колонна медленно втянулась в город.

При въезде на мост с грузовика были сброшены мешки с песком. Ими перекрыли мост со стороны Заречья и выставили два знака - "кирпич" и "Стой! Стреляют!". Здесь же остался гаишник. БТР развернулся на другом конце моста и замер. Ребята-десантники попрыгали с брони, рассыпались, заняли позиции.

За мостом колонна разделилась: Майор со вторым взводом отправился на почтамт, я с первым - к Горотделу. Одно отделение мы послали на местное радио.

В здании Горотдела - пузатом особнячке купеческого вида- светились только два затянутые шторами окна, в дежурке. стальная дверь была заперта.

Мои люди лениво изготовились - задача не казалась им сложной.

Я нажал кнопку звонка - большую, как блюдце; он истерически заверещал на весь ночной город - мол, бдит моя милиция. Лязгнул стальной засов, дверь распахнулась.

– Добрый вечер, - произнес я внутрь.

Заспанный лейтенант неразборчиво буркнул в ответ и прошел за барьер. Еще один милиционер, старшина кажется, так и не встал - спал на кожаном холодном диванчике, подложив под голову бронежилет.

– Слушаю вас, - зевая, сказал лейтенант и раскрыл журнал регистрации.
– Что случилось?

Мне не пришлось объяснять. Он сам все понял, когда за моей спиной появились двое, а двое других разбудили и взяли в наручники старшину. Лейтенант, не вставая, медленно и плавно поднял руки, сцепил их на затылке. Один из моих парней пере- махнул через барьер, снял со спинки стула автомат и вынул из кобуры дежурного его "макаров".

Мы заперли их в "обезьянник", где никого не было, кроме беспробудного пьяницы. Не густо наработали коллеги - полон город бандюков, а у них в камере пусто. Оно и кстати.

Я сел на место дежурного и снял трубку телефона.

– Почтамт? Серый на связи. Как у вас?

– Порядок, командир. Что с охраной делать?

– Отправляйте их сюда, место пока есть. Проследите, чтобы никаких междугородных заказов.

Следующий звонок - на радио. Там получилось еще проще. Вахтеров двоих поддатых пенсионеров - прогнали по домам, станцию взяли под охрану.

Затем я обзвонил (по спискам, составленным Сашкой и моей разведкой) сотрудников Горотдела, которых решил взять в свою команду.

Они все прибыли одновременно.

Провел короткий инструктаж: как только утром явятся на службу остальные сотрудники - разоружить и взять под стражу. Начальника - ко мне. Привести в порядок и проверить личное оружие, а также автотранспорт отдела.

Меня прервал телефонный звонок.

– Дежурная часть, полковник Сергеев. Слушаю вас.

– Милиция?
– панически зазвенел женский голос.
– У соседей опять побоище. Аж через стенку слыхать.

– Адрес?

– Речной проезд, двенадцать, квартира пять.

– Высылаю наряд.

– Скорей, милиция, забьет он их.

Я положил трубку.

– Поезжайте, ребята, по-скорому, это рядом. Отсюда - обратной дорогой к мосту, налево по Набережной. Первый проезд- Речной. Доставьте его сюда. Пока не трогать, я сам с ним разберусь. Для почина.

Ребята сорвались.

Когда я закончил инструктаж, как раз привезли дебошира.

Здоровенный пьяный мужик. Злобный, озверевший от безнаказанности. Лицо и руки - в крови, чужой естественно.

– А потерпевшие?