Шрифт:
– Пойдемте, помогите мне выбрать книги, Джо,- попросила Ева, беря меня под руку.- Наш общий друг довольно славный малый, верно? Только дряблый какой-то. Эта профессия не для мужчин.
– Библиотекари бывают разные,- сказал я. Маленькие, твердые пальцы Евы пощупали мои бицепсы.
– А вы – сильное животное.
– Я занимался боксом.
– Больше не заиимаетесь?
– Позволить избивать себя задаром кажется мне довольно бессмысленным, а профессионал из меня не выйдет.
– А вы сделайтесь профессионалом,- сказала она,- и я убегу с вами. Я не могла бы устоять против грубого, потного силача-боксера!
Я торопливо оглянулся. Мы уже дошли до отдела драматургии, помещавшегося в нише, в самом конце абонементного зала. Здесь никто не мог нас увидеть, даже если бы все стали смотреть в нашу сторону.
– Мне казалось, что вы и так собирались убежать со мной,- сказал я.- На субботу и воскресенье.
– Не понимаю, о чем вы говорите.- Всякий намек на кокетство сразу исчез из ее голоса.
– Вы сказали в воскресенье…
– Ах, вот оно что! Только потому, что тогда в реквизитной я позволила вам запечатлеть на моих губах разбавленный пивом поцелуй, вы уже вообразили, что дело в шляпе… Нет, дорогой мой. Самым решительным образом – нет.
– Зачем же вы тогда обещали?
Она псжала плечами.
– Мне показалось, что вам этого хочется. К тому же я совсем не уверена, что я вам что-нибудь обещала.
Желание вспыхнуло во мне одновременно со злобой. В воскресенье, когда я целовал ее, все, казалось, шло как нельзя лучше. Наконец-то, думал я, чувствуя, как ее тело, нежное и душистое, холеное, хорошо вымытое, а самое главное – стоящее много денег, льнет ко мне, наконец-то, думал я, у меня будет возлюбленная, которая не станет ни грызть сухарики во время объятий, ни плакать от стыда после.
Все это я мог иметь и в дафтонском «Локарно».
– Вы прирожденная кокетка, верно, моя радость? – сказал я ей.- И вас еще никто ни разу не побил?
– Я имею дело только с цивилизованными людьми,- сказала она холодно.
Я глубоко втянул воздух и перевел дыхание. Злиться было бесполезно.
– Успокойтесь, я не собираюсь докучать вам.- Я заставил себя улыбнуться.- Вы слишком очаровательны, вот в чем беда.
Наступило молчание. Когда она заговорила, голос ее звучал мягче.
– Джо, вы очень неопытны. Нельзя получить сразу все, чего вам хочется. Запомните это.
– Запомню,- сказал я, не понимая в ту минуту, к чему она клонит.
6
В тот вечер, помнится, была первая читка «Фермы в лугах». Когда я приехал в театр, наш режиссер Ронни Смит был уже там. Ронни работал в банке, но, глядя на него, вы бы никогда этого не подумали. Он носил зеленые замщевые туфли, старые фланелевые брюки, желтый свитер и спортивную куртку. У него было помятое лицо и гладкс прилизанные с помощью бриолина волосы, начинавшие редеть на висках; все это вместе взятое делало его похожим на профессионального актера средних лет, к чему, как мне кажется, он и стремился.
– Здорово, Джошуа! – сказал, вернее выкрикнул, он, что также являлось частью усвоенной им театральной позы.- Черт побери, у вас чудная роль. Не от мира сего.- Он дважды повторил, смакуя:- Не от мира сего. Но тем не менее вы должны работать, черт побери, вы должны работать!
– Вы нагоните на него страху,- сказала Ева, входя вместе с Элис.- «Малый-то пришел, чтоб повеселиться малость, так, что ли, дружок?»
– Привет, Ева,- сказал я.- Привет, Элис. Вы сегсдня неотразимы, должен признаться.
– Вы очень любезны,- сказала она.- На самом деле я чувствую себя препогано.- Это прозвучало не слишком дружелюбно. Что верно, то верно: она отнюдь не намеревалась тут же на месте пасть жертвой моих чар.
Рядом с розовощекой, живой, задорной Евой Элис и в самом деле казалась какой-то изможденной и бледной. У нее были тонкие черты лица и волосы цвета меда, которые в тот вечер она стянула узлом на затылке. Я подумал, что фигура у нее – как с картинки модного журнала, но бюст, пожалуй, великоват. Обтянутые белым свитером груди ее, казалось, чуть-чуть обвисали под собственной тяжестью, и в этом было что-то еще более влекущее, чем упругость,- ощущение безыскусственности,- и мне вдруг захотелось коснуться их.
Я тотчас отогнал от себя эту мысль. Все это пустое! Мне припомнилось, как прижималась ко мне Ева: «Вы изумительны, мы должны что-то придумать, давайте удерем куданибудь…» И какой был от этого прок? Затем мне припомнилась Сьюзен на последнем спектакле: Джек ни на секунду не спускал с нее глаз, и не успел я опомниться, как он умчал ее домой в своем новом сверкающем автомобиле. Нет, Элис не для меня. Я должен тотчас выбросить эти мысли из головы, пока они там не засели слишком прочно.
Я окинул взглядом остальных участников будущего спектакля. У Херберта Даунса была небольшая ткацкая фабрика, у отца Джонни Роджерса – торгопля углем, отец Энн Барлби был владельцем трех бакалейных магазинов, Джимми Мэтью, самый молодой из всех, учился в Леддерсфордском техническом колледже: он готовился стать помощником своего папаши в фамильном предприятии, как, впрочем, и Джонни.