– Я смогу сохранить инкогнито?

– Мы не интересуемся, кем на самом деле являются наши пациенты. Главное чтобы они перечислили на счет фирмы залоговую сумму.

– Мне действительно нужна помощь.

– Я счастлив, что могу помочь одной из самых красивых женщин планеты.

– Видите ли, дело в том, что...

Линда подошла к владельцу витатрона вплотную, коснулась тонкими нежными пальцами рукава пиджака. И посмотрела в глаза тем особым взглядом, каким женщина смотрит на мужчину, от которого многое зависит в ее жизни и которому за это многое она готова отдать самое дорогое, что у нее есть, - собственное тело. Точнее, не отдать, а предоставить во временную аренду.

И Шпак мгновенно понял это.

– Что вы испытываете некоторые финансовые затруднения, - помог он телеведущей начать говорить о главном.

– Они временные. Я уверена, контракт будет продлен.

– Но сеанс вам нужен уже сейчас.

– Мы могли бы поужинать сегодня вместе, - улыбнулась Линда той улыбкой, после которой мужчины обычно начинали выполнять все ее просьбы..

– К сожалению, я сегодня не смогу. И завтра тоже!
– предупредил Шпак следующее предложение своей собеседницы.
– Видите ли... Когда мне хочется острых ощущений, я занимаю один из саркофагов и получаю их.

– Вы продолжаете рекламировать свой витатрон?
– нахмурила черные, почти прямые брови Линда.

– Меня привлекает это больше, чем секс, - сказал мужчина, глядя женщине прямо в глаза.
– И не одного меня.

– Но почему? Ведь все, насколько я поняла, сводится к тому же - сексу. Ну, часто заканчивающемуся смертью, - брезгливо повела она плечиками, укутанными тончайшим, почти невесомым и почти невидимым шарфиком.

– Вы поняли совершенно неправильно. Не к сексу, а к любви. Дистанция между ними - огромного размера. А люди, пережившие свою смерть, начинают совершенно иначе относиться к своей жизни.

– Мне впервые приходится уговаривать мужчину. Я даже не знаю, как должна себя вести.

– А никак. И уговаривать меня не нужно. Витатрон - удовольствие дорогое. И продается оно - только за деньги.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Да она же страшнее атомной войны! У тебя на нее и не встанет!

– У меня на всех встает. Так на что спорим?

– На ящик пива.

– Шара не канает. Она наверняка еще девочка. Из-за ящика пива возиться... Спорим на твой мотоцикл!

– А ты что на кон поставишь?

– Свой компьютер с виртуалкой.

– Заметано! Только давай оговорим сроки. Месяца тебе хватит?

– Вполне.

Кир протягивает вперед правую ладонь, я хлопаю сверху своею. И только потом начинаю сомневаться: а вдруг Супникова не согласится?

– Вот это, я понимаю, спор!
– восхищается Шурик Колесников.

– Да... Похоже, скоро Кир получит то, о чем и не мечтал, - сомневается в моем успехе Витька Пасько.

– Посмотрим, - цежу я сквозь зубы и смачно сплевываю на пол школьного сортира.

В тот же день я иду за Супниковой, сопровождаемой парой подружек, до тех пор, пока она не остается одна.

– Ксюха, привет!
– немедленно догоняю я ее и бесцеремонно забираю полиэтиленовый пакет с учебниками и тетрадками.

– О! Ты что, решил меня проводить?
– не верит она собственному счастью. Еще бы! У Супниковой тонкие кривые ноги и грудь плоская, как доска, хотя все ее сверстницы давно уже примеряют лифчики. Примеряют, но не носят - нынче они не в моде. Во всяком случае, мне еще ни разу не приходилось с девчонки лифчик снимать, хотя трусики - уже не однажды.

– Ага!
– улыбаюсь я улыбкой дебила.
– Мне в компьютерный салон надо зайти, нам как раз по пути.

– А я уж решила, что ты с Ягуповой рассорился, - разочарованно говорит Супникова и замолкает.

– Еще нет, но собираюсь.

– Почему?

– Больно много о себе воображает.

– Мне бы такие ноги, как у нее... Я бы тоже воображала, - раскатывает губу Ксюха.

– У тебя тоже ноги красивые, - беззастенчиво вру я.

– Правда?
– приостанавливается Супникова и заглядывает мне в глаза.

– В натуре! Только ты, наверное, еще не девушка?
– красноречиво смотрю я на то место, где у нее должны быть сиськи.

– Давно уже девушка. А груди у меня тоже есть, только еще маленькие. Мама сказала, они у меня вырастут позже. И целоваться я умею, двоюродный брат научил, - бесхитростно сообщает Ксюха.

– Может, он тебя и всему остальному научил?
– хмыкаю я.

– Нет. Остального он и сам не умеет.

– Хочешь, научу?
– столь же бесхитростно предлагаю я.

– А ты умеешь?
– не верит Супникова.