Мое сердце учащенно забилось.

Рубашка, которую, как я предполагаю, он планировал надеть после пробежки, свернута и аккуратно заправлена в заднюю часть шорт, где она обычно и находится, но как только он поворачивает за угол тропинки, черная футболка выскальзывает из пояса и падает на тропинку, разлетаясь по асфальту, как осенние листья.

Обвожу взглядом пространство, гадая, видел ли кто-нибудь, как это произошло, и когда убеждаюсь, что все бегуны рядом со мной ничего не знают, я принимаю решение в долю секунды, о котором почти не задумываюсь.

Я позволяю группе пройти мимо меня, замедляясь до прогулочного шага. Тело Тэтчера удаляется все дальше и дальше от моего взгляда, пока я торопливо оглядываюсь вокруг, прежде чем склониться на одно колено.

Для прохожих я просто завязываю шнурки. Никто не видит, как я ловкими пальцами нащупываю материал на земле, мои ладони гудят от того, что мягкая рубашка скребет по мне.

С больными ногами я быстро перемещаюсь в сторону заваленного деревьями участка справа от тропинки. Это достаточно уединенное место, чтобы никто не увидел меня, если только не будет искать, а если Тэтчер вернется в поисках пропавшей рубашки, он никогда не найдет меня. Ветки трещат под ногами, пот струйками стекает по пояснице, пока я не продвигаюсь дальше в лес, пока не достигаю места, которое, как мне кажется, находится достаточно далеко от людей, чтобы я был в безопасности от посторонних глаз.

Я приваливаюсь спиной к стволу ближайшего дерева. Кора впивается в кожу, и я с радостью ощущаю облегчение в подошвах. Дрожь в коленях говорит мне, что я отчаянно нуждаюсь в передышке. Густая листва передо мной скрывает от моего взгляда всех, кто посещает парк.

В течение следующих нескольких минут я выравниваю дыхание, нежно растирая ткань его рубашки подушечками пальцев, позволяя ей успокаивать меня, и почти не замечаю, когда мои глаза закрываются от комфорта или когда я постепенно подтягиваю ткань к носу.

Ароматный запах одеколона Тэтчера вьется вокруг меня, когда я прижимаюсь лицом к черной рубашке, зарываясь носом в хлопок, пропитанный его запахом.

Acqua Di Gi`o Absolu от Giorgio Armani.

Он носит один и тот же одеколон с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, и он засел в моем мозгу с тех пор, как я впервые почувствовала его запах. Сначала он немного напоминает цитрусовые, запах свежевысушенного льна с нотками лимона, но я также чувствую запах леса, землистую пряность, которая напоминает мне лес после дождя.

Такой чистый, но с изюминкой, которая так идеально ему подходит.

Мой желудок скручивается, а между бедер возникает тупая пульсация, когда я думаю о том, как он собирался сегодня утром и накидывал эту рубашку на плечи. Наверняка он тщательно перелистывал свой ящик, выбирая эту из сотен.

А поскольку он принимает душ после тренировки, его сущность смешивается со сном. Остаточный запах, прилипший к его коже, въелся в рубашку, когда он ее натягивал.

Обе мои руки сжимают материал, проникая пальцами в мягкость, пока я размышляю о том, насколько твердым будет его тело под рубашкой. Обычно я поступаю так с несколькими свитерами, которые без ведома брала из его шкафа в общежитии. Ночью, когда я свернулась калачиком в своей постели и одна.

Знание того, что я нахожусь снаружи, где меня могут увидеть, должно охладить мое желание, но это только усугубляет его. Все, о чем я могу думать, это что, если он знает, что я здесь?

Неужели он не почувствовал, как ткань соскользнула с резинки его шорт? Он даже не обернулся, чтобы посмотреть, просто продолжал идти. Он знал, что я здесь, и специально уронил его? Это был какой-то подарок? Знает ли он, что я делаю с его одеждой в тени своей комнаты?

Стягиваю рубашку с лица, зацепив при этом нижнюю губу. Мой язык проводит по ткани, деликатно покусывая ее. Я продолжаю стягивать ее вниз, через горло и грудь, сильно вдавливая в кожу.

Знаю, что прикосновения Тэтчера были бы порочными, грубыми и давящими во всех нужных местах. Пальцы впиваются в мою кожу и зарываются внутрь, вытаскивая кровь на поверхность. Боги, чувствовать его худое тело, твердое и жесткое, прижатое к моему собственному, возвышающееся надо мной с дикой похотью в льдисто-голубых глазах.

Я чувствую себя каким-то животным, помечающим свое тело его запахом, надеясь, что если я потрусь об него достаточно сильно, он впитается в мою кожу и уже никогда не покинет ее.

Моя правая рука скользит под переднюю часть моих эластичных шорт, а другая подносит его рубашку к моему лицу, прижимая ее к лицу, чтобы я могла вдыхать его запах. Подушечки моих пальцев касаются моего ядра, обнаруживая, что я намокла, и вырывая вздох из моих легких.

От шока, который пульсирует в моем животе, у меня подгибаются пальцы на ногах. Мое тело на грани, оно в отчаянии думает о своей любимой фантазии. Желание — это эмоция, которую я испытываю редко, а когда испытываю, то всегда к нему.