Но в груди всё равно тоскливо щемило. И вместе с тем осторожно теплилась совершенно дурацкая мыслишка: «Не время сейчас» — это значит «потом будет время»? И просто нужно дождаться. Разве нет?

Примерно неделей ранее

— Не вставляет? — лыбясь сквозь очки-хамелеоны, кивнул Алиев.

Гордеев протянул рукой по бедру вьющейся на его коленях голой девицы, окинул оценивающим взглядом высокую грудь, впалый живот и пикантную, выкрашенную флюоресцирующей краской причёску на лобке — стрелочку, указывающую в аккурат на выглядывающий из приоткрытой щели клитор.

— Да ничего так, сочная… Просто не до того сейчас.

Алиев понятливо шлёпнул по заднице вторую стриптизёршу:

— Всё! Кыш!

Девочки, на ходу подхватывая с пола шмотки, выскользнули из приватки. Алиев плеснул в стаканы вискаря, качнул своим:

— Давай за то, чтобы всё всегда было вовремя.

Выпили. Алиев закурил, откинулся на спинку дивана.

— Прелюдия окончена. Выкладывай.

Гордеев поболтал лёд на дне стакана, поиграл желваками.

— Мне нужно как-то выйти на Утешева, Тагир.

— Это тот, который… — Алиев ткнул пальцем в потолок, Гордеев кивнул. — Ха! Фантазёр. Проще сразу к богу или дьяволу. А с сильным мира сего я не в контакте, извини.

— Разве? — зашёл Гордеев сразу с козырей. — А я слыхал, у тебя коны были с Жагровскими?

Алиев поднял очки на лоб, маленькие суетливые глазки сощурились, превращаясь совсем уж в крысиные чёрные бусины. Пустил ответную пулю:

— А я слыхал, что Жагровских убрали не без твоего участия?

Гордеев усмехнулся.

— Брешут. Но предсказуемо, потому что я действительно одно время рыл под них. Теперь, сам понимаешь, всех собак будут вешать на меня, лишь бы отвести стрелки от настоящих исполнителей. А правда в том, что я слился из дела ещё до того, как Жагровских грохнули. И мне их смерть, кстати, сильно не на руку, потому что они, как поговаривают, точно контачили с Утешевым.

Алиев собрал бороду в кулак, задумчиво погладил.

— Значит, слухи о твоих тёрках с конторой — это правда?

Встретились взглядами.

— Так что, — ответил вопросом на вопрос Гордеев, — как мне выйти на Утешева?

— Чтобы его тоже случайно грохнули, и братва зашепталась, что Алиев причастен? Нет, уж, дорогой. Будем считать, что я не знаю, о ком ты говоришь, и вообще ничего не слыхал! Прости.

— Я не самоубийца, Тагир, чтобы с мухобойкой против танка переть. К тому же, у меня нет ничего личного к Утешеву. Но есть что предложить ему.

— Что именно?

— Ему понравится.

Алиев рассмеялся. Черная борода лопатой вздёрнулась к потолку, напряглись и прочертились раскачанные мышцы торса под белой футболкой.

— Мутный ты фраер, Гордей! И нашим, и вашим успеваешь. И главное, и те и другие довольны остаются. — Помолчал, буравя взглядом. — У меня нет выхода на Утешева, мамой клянусь! Я слишком для этого мелкий.

— Не прибедняйся, Тагир, ты пол-Москвы в узде держишь. Наверняка есть с кем законтачить.

Алиев, закинув ноги на столик с бухлом, спустил очки на глаза. Долго молчал, пожёвывая волосину с бороды.

— А с чего ты вообще взял, что он связан с Жагровскими? Те беспредел воротили, а этот — человек уважаемый, с кристальной репутацией. А может, ты и не под Жагровских тогда рыл, а под него? И может, нет у тебя сейчас никаких тёрок с конторой? Снова играешь, Гордей? За дурака Алиева держишь?

— Наоборот, уважаю, потому и пришёл. А насчёт конторы — сам проверь, уверен, коны у тебя остались.

— Ну допустим. А твой-то интерес в чём? Зачем тебе господин У?

— Это личное.

Алиев оскалился в понимающей ухмылке:

— Крышу от своих ищешь? Всё-таки прищемили? А ведь я ещё когда тебя к себе звал! А ты отказался, гордый…

Гордеев поднялся.

— Ладно, я понял. Но если вдруг вспомнишь такого Утешева и случайно узнаешь, как на него выйти — буду благодарен. — И уже на выходе остановился. — Кстати, слыхал что-нибудь о том, что Череп якобы жив на самом деле?

— Череп, это тот, который под Жагровскими ходил, и который бабу твою грохнул? Нет, не слыхал ничего такого. А что, в самом деле живой?

— Да если бы я знал, я б его лично… — хрустнув кулаком, Гордеев провёл большим пальцем по горлу. — Ладно, я ещё недели полторы в Москве, буду рад, если снова увидимся. По существу вопроса.

— Погоди! Ты, говорят, теперь дочку Черепа шпилишь? Что знаешь о том, зачем он на неё такую грандиозную охоту устроил?

Гордеев пожал плечами:

— Самому интересно.