Выбегаем из подъезда, заходим за угол дома. Тяжело дышим, пытаясь успокоиться. Я вызываю такси, и потом мы едем к Косте домой. Или к Максим? Я запутался, где у мажорки то место, которое она считает своим домом. Огромная квартира моего отца, его загородный дом или вот эта квартирка в новостройке на окраине? Надо бы её спросить. Только найти сначала и понять, куда это и зачем она рванула.

В квартире Костя ставит чайник, собираясь меня угостить кофе с молоком. Не отказываюсь, это нужно нам обоим – сесть, спокойно подумать. Когда раздается свист, и кипяток готов, парень делает нам два бокала ароматного напитка. Я осторожно, чтобы не обжечь губы, прихлебываю. Костя делает то же самое. Вижу, как у него дрожат пальцы. Мне его искренне жаль. Но надо помочь, а не выражать сочувствие.

Надо позвонить отцу. К кому, как не к нему, могла умчаться Максим? Только надо отца спросить как-то… аккуратно, уравновешенно, чтобы тот не подумал чего-нибудь. Набираю его номер. Слышу радостный голос: он уже знает от японских партнеров, что наша миссия завершилась успехом, и завтра в десять утра ждет меня в своем кабинете в офисе, чтобы «обсудить перспективы». Какие ещё перспективы? Мне доучиться надо, а уж потом…

Словно мимоходом спрашиваю, не у него ли Максим. Отец отвечает отрицательно. Мол, с момента отъезда в Токио её не видел, а что? Говорю, мол, она по ошибке забрала у меня планшет. Взяла в самолете кино посмотреть, да и прихватила. Вот, хочу вещь обратно. «Ну, раз у тебя её нет… А ты не знаешь, где она может быть?» – спрашиваю и замираю. Снова «нет». Но ещё вопрос, давно ли мы расстались. Говорю, что в Шереметьево, сразу после посадки. «Странно, – говорит отец. – Она ещё со мной на связь не выходила». «Может, задержалась где-нибудь», – вкладывая в интонацию максимум равнодушия, отвечаю я. «Может быть», – слышится в ответ. Мы прощаемся.

– Её у отца нет, – говорю Косте. Он опять бледнеет. Вот ведь какой чувствительный!

Протягиваю руку через стол, кладу ладонь на плечо. Он дрожит. «Так сильно беспокоится за свою девушку», – думаю я. Мне его искренне жаль, это чувство опять накатывает волной. Но нельзя давать волю эмоциям.

– Успокойся, всё будет хорошо, – горою и убираю руку. Мы не близкие друзья, а это был такой жест… лишний. – Давай перебирать всех, у кого он может быть, – предлагаю. – Я её знаю мало, мы лишь несколько дней назад познакомились. Потому бери листок бумаги, телефон, будем обзванивать и помечать. Так наверняка найдем. Кстати, а чего ты волнуешься? Может, она раньше так делала?

– Никогда так не поступала со мной, – отвечает Костя.

«Со мной», – выделяю эти слова про себя. Значит, все-таки я угадал, сомнений быть не может. Мажорка и нашим, и вашим. А хорошо все-таки устроилась! Тут у неё любовное гнездышко, там у неё богатый папик. Трахается с молодым парнем, спит с моим отцом. Вот и зачем, спрашивается, я ввязался в это дело? Подумаешь, мажорка пропала. Как обо мне родители в детстве говорили, когда не хотел домой со двора идти? «Есть захочет – придет». Ну, а мажорка нагуляется – вернется. Это наводит на мысль.

– Костя, ты прости, что задам тебе этот вопрос. Но он важен для понимания… обстановки. Скажи, у Максим есть… кто-нибудь?

– В смысле?

– Костя, она красивая, стройная, смелая девушка с деньгами и на крутом байке. Подумай сам. У такой, как она…

– Никого у неё нет. Совсем. Я бы знал, – говорит Костя, и его лицо становится очень серьезным, даже немного обиженным, словно я полез не в те дебри, куда следовало.

– Хорошо. Тогда звони её подругам. Они-то у неё наверняка есть?

– Да.

– Приступай.

Парень берет телефон и начинает звонить, попутно делая пометки на листке. Пишет имя или фамилию, иногда прозвище, но повсюду снова и снова длинная черта, означающая «нет». Так проходит час, у мажорки оказывается широкий круг друзей и знакомых, многие из которых, я так понимаю, у них с Костей общие (нечему удивляться), но толку по-прежнему никакого.

Ещё через полчаса список заканчивается сплошными прочерками, мы понимаем: Максим пропала.

Глава 47

– Костя, нам с тобой вдвоем придется ее искать, – говорю я, когда он безрезультатно завершает обзвон общих знакомых.

– Может быть, в полицию обратимся? – робко спрашивает он. В глазах у парня невыразимая грусть. Но давать волю эмоциям нельзя, что проку, если мы сейчас станем предаваться тоске и отчаянию, как две кисейные барышни?

– Костя, соберись! – требовательно говорю я. – Ничего страшного с ним не произошло.

– Откуда ты знаешь?

– Это же Максим! Он живучая, как кошка. И умная. Разве нет?

– Да, она такая, – через силу улыбается Костя.

– Тогда будем действовать следующим образом. Я обзвоню морги… – Костя напрягся весь. – Спокойно! Это просто сбор информации. – А ты звони по больницам, поищи в интернете, куда доставляют попавших в ДТП. Только сначала посмотри новости, может, есть что-то.

Все-таки зря я такой откровенный. У Кости появляются слёзы. Очень неожиданная реакция! Не думал, что такой чувствительный. Они медленно вытекают из огромных глаз, Костятся по коже и шлёпаются на стол. Глубоко вздыхаю, чтобы не поддаться минутной слабости – мне тоже грустно! – и протягиваю ему платок.