– Даю вам шесть часов, чтобы уехать. Жду вас, Кифал, в зале через полчаса для подписания договора о передаче прав на территорию Северной крепости. Напоминаю, что вы находитесь на территории моей вотчины и, в свете нарушенных вами негласных прав соглашения о Лояльности, пребываете в незавидном и абсолютно бесправном положении. Посему советую не хитрить и соблюсти все устные договоренности, – сказал Марон и вышел из пропитанной жасмином спальни.

Вся свита последовала за руководителем. Грюм неприязненно посмотрел на обнимающуюся парочку и пошел к выходу. Солдаты Нортиза расступились, пропустив руководителя, затем по одному удалились.

Невозможно описать с какими чувствами наблюдал Грюм, как спустя час Кифал подписывал бумаги о передаче прав на владение землями, относящимися к Северной крепости вотчины Нортиза. Организуя поездку к Марону, он никак не предполагал, что подписывает родной вотчине смертный приговор, ведь Северная крепость была последней надеждой на победу или хотя бы перемирие. Теперь у Марона было все; Нортиз и драгоценный Мимик.

Вся свита жадного Феодала собралась в зале. Всем хотелось стать свидетелями самой беспрецедентной сделки за всю историю Феодального общества. Этот день войдет в историю, как и все главные его участники. Обстановка была такой возбуждающей, что все забыли о мирно спящем звере с ярко-голубыми глазами. Только ненасытный Марон украдкой поглядывал на клетку в углу комнаты, и все нутро начинало вибрировать от ликования. Он победил Нортиз и завладел самым редким природным чудом.

Спустя несколько часов от центрального причала отплыли корабли Кифала. Они увозили прекрасную Науру в разоренный Нортиз. Все знали, что величию родины самых квалифицированных наемниковпришел конец. Марон обложит Нортиз данью и сделает частью своей огромной вотчины. Грюм смотрел, как ослепленный гормонами Кифал обнимает женщину, стоящую целого состояния, и с грустью предвкушал приезд на родину. Именно он должен будет первым доложить Диале о случившемся, а Кифал в это время спрячется от материнского гнева в окрестностях.

Диала… Грюм вспоминал, как обещал ей привезти сына с победой. Он подвел всех…

В то время как терзаемый муками совести ВерховоинНортиза плыл к родным берегам, Марон строил планы на будущее, сидя в зале за одним столом с Дайнагоном и своим верным Верховоином.

– Весь Вестиг трубит о том, что Кифал выкупил у Марона одну из наложниц за Северную крепость, – сообщил Драп.

– Теперь никто и не вспомнит, что она обесчестила себя. В других обстоятельствах ее бы закидала камнями, а теперь станут прославлять в легендах, – вмешался Дайнагон.

Марон никого не слушал. Он смотрел на клетку в углу комнаты и размышлял.

– Грюм так и не открыл тайну этой клетки, – неожиданно сказал он.

– Это неважно. Я выяснил, что за письмена идут по периметру прутьев. Это мертвый язык одной из диких западных народностей. Через неделю мне привезут книгу, и мы расшифруем, что там написано, – ответил Дайнагон.

– А вдруг дело в древесине или металле? – засомневался Марон.

– Тогда зачем так четко и аккуратно вырезать эти надписи по всем краям ящика? – настаивал советник.

– Для красоты, – предположил Драп.

Мужчины посмотрели на грубый, явно наскоро сколоченный контейнер, и усмехнулись. Никакие магические письмена не смогли бы украсить эту убогую клетку.

Феодал встал и подошел к спящему ирбису.

– Здравствуй,Мимик, – впервые заговорил с пленницей он.

Животное невнятно зарычало и еще туже свернулось в клубок.

– Она же из диких мест. Вряд ли знает наш язык и обладает средним интеллектом, – сказал Дайнагон.

Хищник даже ухом не повел.

– Возможно, – задумчиво проговорил Марон, глядя на спящего ирбиса.

– Почему ты плачешь, Наура? – спросила девушку Диала.

Наура вытерла слезы рукавом темно-серой рубахи и отрицательно покачала головой.

– Ты в Нортизе уже месяц, а все еще ни с кем не общаешься. У меня такое чувство, что тебе у нас не нравится, – укоризненно произнесла будущая свекровь.

«Не нравится» – эхом пронеслось в голове у Науры. Ей было непонятно, издевается Диала или говорит серьезно. Изнеженной Науре было непонятно, как кому-то может нравиться в Нортизе. Даже в прежние времена военная аскетичность и крайняя непритязательность жителей сдешних земель делала жизнь в данной вотчине сложной и крайне некомфортной. Когда в детстве дядя расказывал ей о том, что в Нортизенеприлично быть богатым, спать на мягком и носить пеструю шелковую одежду, она беспечно смеялась. Тогда это казалось нелепым вымыслом. Маленькой Науре не верилось, что так бывает. Да и какое это имело к ней отношение? С детских лет она была красивейшим ребенком, затем красивейшей девочкой. Видя это, дядя готовил ее к царской жизни. Он дал ей прекрасное образование и окружил богатством. Мудрый Феодал знал, что только пропитавшись золотом насквозь, она станет по-настоящему царственной особой. Наура росла избранной и любимой. Максимально оберегая честь и целомудрие красавицы, ее напитывали знаниями и умениями. Именно поэтому она выросла в меру кроткой и в меру царственной. Нежная и красивая, как цветок.

Не проходило и дня, чтобы девушка не жалела о том, что поддалась на пылкие ухаживания Кифала. Привыкшая принадлежать, девушка не знала настоящих чувств, поэтому неподдельное восхищение словоохотливого юноши вскружило ей голову. Как же теперь она расплачивается за свое легкомыслие! Живя в сырых и холодных стенах Главной крепости в Центре Нортиза, девушка с отвращением спит в отсыревшей постели, ествареное мясо на завтрак, обед и ужин, заедая это недосоленное кушанье черствым хлебом. Даже узники Вестига живут лучше.