Быстрым, мелким почерком записывала Марина показания приборов, отражающих все изменения в поведении Акопяна. Она умудрялась даже набрасывать к ним свои комментарии.

Да, Акопян явно не в форме - чуть не сорвался с дорожки. Он все же удержался и зашагал дальше. Почти все показатели резко улучшились! Почему? Только пульс остался таким же частым - сто четыре удара в минуту... А когда он методически, согласно отработанной на тренировках последовательности стал осматривать очень сложную механическую систему управления движением сопла, пульс постепенно пришел в норму! Самое удивительное произошло, когда он обнаружил, что неисправен подшипник: все его показатели разом подскочили и почти встали на место... Этот счастливый парадокс можно было объяснить лишь однозначно: Акопян все силы бросил на спасение Главной Цели Полета! А командир действительно шел на риск. Человеку, страдающему болезнью отчуждения, он доверил "ремонт" посадочной системы корабля. Оправдан ли риск?

Командир хорошо знал экипаж, возможности Акопяна, его психологические особенности и поэтому был уверен, что инженер не подведет. А если?

– Виктор Сергеевич!
– с какой-то незнакомой интонацией прозвучал голос Акопяна в динамике.
– Где сейчас Земля?

– Земля от тебя закрыта корпусом корабля. А вот Марс прямо по курсу. Самая яркая звезда.

Солнце стояло слева от "Вихря" и било в лицо Акопяну. Хотя оно сейчас кажется меньше, чем воспринимается с Земли, в его лучах растворяется свет ярких звезд. Небо вокруг солнца было не черное, а бурое.

Акопян повернулся, посмотрел вперед. Здесь космос был "настоящим" черным, бархатным, с яркими, немигающими звездами. Прямо впереди мелкой серебряной монетой сверкал Марс.

– Я конструкторам подшипника с Марса почтовую открытку пошлю! прокричал бортинженер.
– Поздравительную!

Он стал ловко отвинчивать первый из пятидесяти мощных болтов, которыми крепилась панель подшипника.

– Не-ет, лучше телеграмму, - говорил он через минуту уже с некоторой натугой.
– Быстрее получат!

Это уже было похоже на прежнего Акопяна! Откручивая один за другим болты, он замурлыкал какую-то армянскую мелодию. Сурен Акопян родился в Свердловске. Родного языка своих предков он почти не знал, но тщательно скрывал это и потихоньку от всех старался выучить.

...Дальше - больше: отворачивая седьмой болт, Акопян запел! В динамике гремела старинная боевая песнь армянских воинов. Никто из экипажа "Вихря" не понимал слов, но в мелодии звучал мощный призыв к действию.

Пока Акопян работал, мелодию старинной боевой песни запомнили все.

Злополучный подшипник был успешно заменен новым. Возвратился бортинженер на корабль совершенно здоровым.

В тот же день произошло еще одно, как записала в своих комментариях Марина, маленькое чудо: тревожные симптомы начинавшейся болезни исчезли у всех! Словно распалось действие зловещих чар, и все проснулись бодрыми и веселыми.

О причинах этого "чуда" стоило как следует подумать.

Г Л А В А 6

ЕСЛИ МНОГО СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ...

– Во сколько приблизительно месяцев вы думаете

покрыть расстояние между Землей и Марсом?
– спросил

Скайльс, глядя на кончик карандаша.

– В девять или десять часов, я думаю, не

больше... Восемнадцатого августа Марс приблизится к

Земле на сорок миллионов километров - это расстояние я

должен пролететь. Из чего оно складывается? Первое

высота земной атмосферы - семьдесят пять километров.

Второе - расстояние между планетами в безвоздушном

пространстве - сорок миллионов километров. Третье

высота атмосферы Марса - шестьдесят пять километров.

Для моего полета важны только эти сто сорок километров

атмосферы... В безвоздушном пространстве, где нет

сопротивления, где ничто не мешает полету, ракета

будет двигаться со все увеличивающейся скоростью:

очевидно, там я могу приблизиться к скорости света,

если не помешают магнитные влияния.

А л е к с е й Т о л с т о й. Аэлита

Человек до конца никогда не узнает предела своих

возможностей.

И г о р ь В о л н о в о й,

руководитель Центра

управления космическими полетами

Прихожу к выводу, что нужно как следует

присмотреться к нашему светилу.

Во-первых, египтяне Солнце называли Озирисом,

халдеи - Ваалом, финикийцы - Адонисом, персы - Митрой,

греки - Аполлоном... Не слишком ли много имен?

Во-вторых, есть сведения, что "и суточное, и

годичное обращение Солнца суть только видимые, то есть