– Адаптировать можно не всех сразу, а только вахтенного на время дежурства. Если он не будет справляться, ему будет помогать кто-либо другой, кто в это время не "загружается". Опыт адаптации одного человека станет опытом всех.
– Но она продолжала думать о разговоре с командиром о своем предложении. Она это обеспечит. В гипнотеке достаточно вариантов с внушением "потяжеления". Но в этом случае опять надо привыкать к новым условиям! Иначе работа не пойдет. Перед собой она уже не была так уверена, как перед командиром.

– Согласен, в этом есть рациональное зерно!
– Виктор Сергеевич встал, подошел к двери.
– Утро вечера мудренее! Отдыхай. Завтра еще раз все обсудим.

Оставшись одна, Марина раздвинула перегородку из матового стекла, прошла к себе в каюту, раскрыла "окно"...

Знакомый сад над Клязьмой быстро погружался в густые августовские сумерки. Дверь в доме была открыта. В желтом прямоугольнике электрического света сидел на крыльце старый деревенский пес Кузя. Он, как всегда, терпеливо ждал, когда в доме закончат ужинать, раздастся скрип половиц и в светлом проеме двери покажется хозяйка, присядет на пороге на корточки, потреплет уши, заглянет в немигающие глаза собаки, спросит:

– Ждешь Маришку? А ее опять нет дома. Проголодался? Пойдем, я тебя покормлю, старый приятель.

Сто сорок девятые сутки полета

– Друзья мои!
– Виктор Сергеевич выдержал паузу.
– Вы знаете, по данным корабельного астрономического комплекса, на Марсе ожидаются две волны песчаных бурь. Об этом же нас предупредили и земные обсерватории. Значит, время, которое мы могли бы использовать для работы на Марсе, сокращается.

В кают-компании настороженное молчание.

– С Земли нам предложили пересмотреть программу: некоторые марсианские эксперименты исключить вообще, а часть перевести в разряд факультативных, то есть успеем - сделаем, а не успеем - так сказать, погода виновата.

Командир почувствовал, что сейчас сорвется целая лавина вопросов.

– Я еще не дал окончательного ответа, обещал подумать и посоветоваться с вами, - продолжал он.

Больше всех волнуется Марина. Вот-вот выскочит со своим предложением. Виктор Сергеевич жестом остановил ее.

– Предлагаю одно из возможных решений. Если бы мы на Марсе смогли работать вдвое быстрее, то песчаные бури, которые придется пережидать, нам не помеха.

– Понимаю!
– Акопяна, словно катапультой, выбросило из кресла. Нужно перенастроить автоматику!

– Автоматика - полдела!
– улыбнулся Виктор Сергеевич.
– А ну, Марина, расскажи, что ты придумала.

Марина коротко объяснила, как можно ускорить предусмотренный программой экспедиции период постепенного вхождения в работу: привыкать к условиям Марса надо начать раньше.

Первым схватил наживку Акопян и с жаром принялся растолковывать всем, кажется, и без того понятное:

– Ты слышишь, Сергей, ко дню посадки мы будем в полной форме, тормошил он Меркулова.

– А как же эксперименты следующего месяца?
– засомневался Карпенко. Увеличив нагрузку, я не уложусь в запланированный график.

– Поможем!

– Сложность и продолжительность экспериментов рассчитана на наше теперешнее состояние, - не соглашался Василий.
– Придется перекраивать все расписание.

– Так уж и все?
– вмешался Виктор Сергеевич.
– Мы будем привыкать всего лишь к марсианскому тяготению, то есть примерно к трети земного. Это совсем не то, что скачок от невесомости до нашей земной единицы. "Тяжелеть" будет только вахтенный и только на время дежурства. Доза невелика.

Еще двадцать-тридцать лет назад вряд ли возможен был такой разговор. В одном корабле один космонавт будет жить, испытывая марсианское тяготение, а другой - в невесомости? Сейчас же это никого не смущало. На космических кораблях уже давно обязательной принадлежностью стали гипнотеки индивидуального пользования. Нужно только выбрать ролик, на котором обозначена степень невесомости, вставить в магнитофон и в зависимости от содержания пленки "потяжелеть" или стать "легче". Снимает же внушение боль - скажем, зубную. Тем же внушением можно вызвать эту боль.

– Ну ладно, - Меркулов медленно поднялся.
– Через полчаса моя вахта. Пойду "тяжелеть".

– Действуй, Сергей!
– Командир потрепал его по плечу и склонился над программой рабочего дня.
– Что у нас на сегодня? "Астронавигационная операция, система общей автоматической проверки, смена атмосферы..."

Меркулов поднялся на антресоли. На пороге своей каюты он оглянулся, подмигнул Акопяну и закрыл за собой дверь.

Через минуту Марина уже сидела у пульта в медицинском отсеке. Частота сердечных сокращений у Меркулова медленно увеличилась. Появились сбои в дыхательном ритме: короткий, сильный вздох - медленный выдох. Пульс - 72, 76, 85...

Наконец показатели стабилизировались. Частота пульса постоянная шестьдесят четыре удара в минуту.

Марина поспешила в рабочий отсек. Вскоре мимо нее прошел принимать вахту Сергей Меркулов. Движения у него немного скованные, ноги передвигает с трудом, глубоко дышит... Он уже чувствует марсианскую силу тяжести.

Через трое суток стало ясно: качество запланированных в программе экспедиции экспериментов не пострадало, несмотря на то, что выполнять их стало труднее, да и времени уходило больше. У экипажа "Вихря" появилась новая общая цель - сесть на Марс в хорошей форме. Во время сеансов "потяжеления" космонавтам внушалась так называемая иллюзия занятости. Свободное от экспериментов и корабельных работ время воспринималось как своего рода задание: каждый был занят работой-отдыхом.