Подняла недоумевающий взгляд на его чёрные, злые глаза.

Такие чужие…

И правда — ненавидит… Губы предательски затряслись. Нервы сдали, она расплакалась. Взахлёб.

Заикаясь, прохныкала:

— Я же… не на самом деле… Навёртываюсь. Понарошку… Дурачусь. А Вы… А ты…

— Лера, ты не ребёнок! И дурачишься со взрослыми мужиками. Думаешь, они тоже понарошку крутятся вокруг тебя? Считаешь они с тобой в куклы поиграть хотят? — Прогремел Давид.

Взял за подбородок и обличительно рявкнул:

— Почему сегодня сразу согласилась приехать, как только упомянул, что Сергей находится в мастерской?

Удивлённо похлопала мокрыми ресницами, припоминая телефонный разговор:

— Ты говорил о Сергее? Я даже не заметила… При чём тут он? Ехала к тебе…

— Ко мне она ехала… А заигрывать с ним начала! — Другим, более мягким и ворчливым тоном пробурчал Давид. — Почему за неделю ни разу не позвонила мне?

— Хм… Так… ты же — ВСЁ… Распрощался со мной. Насовсем, — снова невольно всхлипнула, — Я подумала, что не хочешь больше меня видеть, — грустно добавила Лера.

— Да! Не хотел! Я был очень зол. Весь в синяках и царапинах! На плече чёткий след от зубов! — По-детски капризными интонациями изрёк мужчина.

Не удержалась от ехидной улыбки и замечания:

— Боевые шрамы? Не страшно. Заживут. Ты же утверждаешь, что холостой. Зима, оголяться не перед кем. Следовательно, никто их не увидит. Так ведь, Давид? — с вызовом посмотрела в глаза.

Он хмыкнул, замешкался. Посмотрел на свои руки, которые всё ещё крепко держали Лерины запястья. Ослабил жёсткий захват и ласково погладил её кисти. Грустно вздохнул:

— Я правда в тот момент думал, что лучше оставить тебя в покое. Но… Не могу… За неделю чуть не сдох, весь извёлся.

Покружил взглядом по раскрасневшимся щекам, вытер ладонью слёзные дорожки, дунул на лицо и спрятал под шапку, выбившуюся как всегда кудряшку.

— Даже не надейся — никогда не отстану от тебя, — добавил то ли с юмором, то ли серьёзно.

Лера обиженно засопела, опустила голову. Что-то невнятно проворчала, насупилась, невольно выпятив губы.

Давид внимательно проследил за её надутой мимикой, заулыбался, посветлел, с нежностью заглянул в глаза:

— Давай мириться! Ну их подальше — обиды, претензии… Просто погуляем сегодня? Как же я по тебе соскучился, ты не представляешь! — миролюбиво предложил, страстно обнимая обмякшую девушку.

«Угу… Где уж мне представить. Если б ты знал, КАК скучала я!» мысленно прокомментировала она, проклиная свою мягкотелость, и кивнула в знак согласия.

Он стал прежним: заботливым, понимающим. Любящим?

Ничего нового не происходило, после конфликтной недели, которую тяжело пережили оба, побаивались любых перемен, оберегались и тщательно обходили острые углы. Каждый недоуменно признался себе, что их соединило нечто большее, чем стандартная мимолётная интрижка. Появился общий чувствительный и трепетный нерв, больно вытягивающий сердце, если задевать его резким движением.

Но и отступать от уже завоёванных позиций Давид не собирался.

И после первой совместной ночи была вторая, третья… Он постепенно закреплял свои права и добивался, чтоб девушка привыкала спать рядом и не шарахалась дикой косулей от соприкосновения с его голым телом.

Все последующие случаи Лера оставалась на ночёвку намного спокойней. Без того дикого стыда и паники как в первый раз.

Окончательно сдалась на волю провидения.

Не хотелось ничего знать, заглядывать вперёд и ничего решать. Всё равно — ни она сама и никто другой никогда не сможет разобраться — как правильно? И существует ли правильный выход, правильная жизнь — без ошибок? Вряд ли…

Лера запуталась в своих мыслях, страхах, желаниях, поступках и отказалась предпринимать что-либо радикальное. Плыла по течению. Если им предназначено быть вместе, то это случится.

Марков вроде бы смирился, что она спит в джинсах.

Каждый раз пытался стянуть их, и довольно мягко, как несмышлёного ребёнка, уговаривал «Лерушка, в постели ножкам надо отдыхать. Надо спать без одежды». Но не настаивал.

Не учинял настоль резких и агрессивных попыток овладеть ею, как к концу первой ночи. Опасался новых синяков и царапин?

С юмором воспринимал слабеющее сопротивление, не ставил категоричных ультиматумов. Не перешагивал означенный рубеж.

Острил, что завоёвывает и приручает к себе постепенно, незаметно. Частями — сердце и мозг уже полностью оккупированы им. Тело пока наполовину…

Приучал к мысли, что физическая близость между ними обязательно произойдёт. Скоро.

Совершенно правильно считал, что большей частью скованность девушки и нежелание безгранично довериться ему, мешает неподходящая обстановка. Чужие квартиры, мастерская, грязные диваны.