Шла ожесточённая рубка, оборачивающаяся не в пользу остготов, но Эйрих ещё сильно беспокоился о мятежниках, которые могут побежать в сторону Чёрных врат и разрушить их строй.

Ситуация выглядела безвыходной, но у Эйриха в голове родилась идея.

— Альвомир!

Спустя десяток секунд, мальчик уже держал в руках отяжелевший щит и следовал за гигантом, продравшимся через остготских воинов на правом фланге.

Взмахи тяжёлой и длинной секиры были практически неотразимы, но в ответ по гиганту били плюмбатами и пытались проколоть его копьями. Дротики не наносили никакого ущерба его тяжёлой пластинчатой броне, впрочем, как и копья. Кузнецы старались воспроизвести броню точно такой, какой её видел Эйрих, то есть неуязвимой для простых смертных.

Зато удары Альвомира собирали щедрый урожай: щиты раскалывались, как и стальные шлемы, словно ореховая скорлупа.

Очень быстро на правом фланге ауксилариев возникла неожиданная ими уязвимость, которую их командир попытался закрыть двумя десятками, стоявшими в своеобразном резерве. Впрочем, в условиях ограничения в манёврах, накладываемого Чёрным вратами, он мог направить на Альвомира хоть пятьдесят воинов — всё равно не прорвутся.

На такой близкой дистанции отлично было слышно громкие команды вражеского лидера, поэтому Эйрих ставился в курс его действий одновременно с рядовыми ауксилариями. А вот готского вражеский лидер не понимал...

Альвомир, по задумке Эйриха, должен создать пробоину в строе ауксилариев, после чего этот прорыв должны будут развить воины с правого фланга. В голове это выглядело работоспособно.

Звон металла и крики достигли особой громкости, Эйрих видел, что теряет воинов, а его ход с Альвомиром не приносит достаточно значимого результата. Пусть почти каждый удар отнимал жизнь вражеского воина, остготы гибли быстрее.

Эйрих уже почти смирился с тем, что этот удар судьбы уже не перенесёт...

— Бэ-э-э-эр-р-р-о!!! — раздалось вдруг из-за спин вероломных ауксилариев.

Кто-то атаковал их в тыл, но было неясно, кто именно. Похожий боевой клич Эйрих слышал и у готов, но также он распространён и среди соседних племён.

В спину не успевших среагировать дворцовых ауксилариев ударила группа неизвестных воинов, после чего римский строй был разрушен.

— Усилить натиск! — выкрикнул Эйрих. — Альвомир, руби и уничтожай!

Гигант продолжил действовать прежним образом, нанося вертикальные удары по головам, калеча и убивая.

Сам Эйрих тоже взялся за топор, а также поднял свой потяжелевший щит.

Дальше происходило массовое и почти безнаказанное убийство.

Как бы ни была хороша подготовка дворцовых ауксилариев, а она была очень хороша, (2) но удар в тыл и молниеносное разделение боевого порядка на две части — это верная гибель для воинов какой угодно подготовки. Кроме Альвомира, который сам себе боевое подразделение и строем ни с кем не ходит.

«Зря я недооценил плюмбаты...» — промелькнула у Эйриха мысль.

Он, в это время, разрубал затылок черноволосого ауксилария, неудачно споткнувшегося о труп соратника.

«Надо заставить своих усердно заниматься метанием плюмбат», — сделал мальчик зарубку на память. — «Но сперва нужно купить их в достаточном количестве. У Вегеция написано, что у римлян строго запрещено пропускать упражнения с мартиобарбулами — это важный момент, который я упустил».

Истребление окончательно павших духом ауксилариев не заняло сколько-нибудь продолжительного времени.

Когда всё было кончено, Эйрих, отвлёкшийся на несвоевременные мысли о будущем, спохватился и оглянулся на Ипподром.

Но там всё было в полном порядке: схоларии зажали испуганную толпу к разделительному барьеру — мятежники не смогли заставить себя оказать достойное сопротивление, поэтому позволяли опытным воинам в тяжёлых доспехах делать свою кровавую работу. Консул, по всей видимости, дал приказ не жалеть никого, потому что схоларии резали даже тех, кто шёл к ним с поднятыми руками.

«Единственный верный подход», — подумал Эйрих, глядя на то, как режут мятежников. — «Измену нужно выпалывать до конца».

Отрядом спасителей оказались, судя по всему, франки.

— Саварик, какая неожиданная встреча! — вышел Эйрих к тубанту.

— Эйрих! — обрадовался тот.

Эйрих подошёл и обнял франка.

— Какими судьбами? — спросил мальчик.

— Прослышали о мятеже, начатом прямо на Ипподроме, — ответил Саварик. — А мы, как раз, уже обо всём перетолковали и решили идти под твою руку — ходит молва, что ты удачливый вождь, ну и, что немаловажно, прозван Щедрым не за просто так.