Из звуков он различил плач и крики убиваемых младенцев и равнодушное холодное побрякивание медицинских инструментов – орудий пытки.

Над всем этим плыла тихая, печальная музыка с вплетенными в нее нотками какого-то древнего восточного плача.

Царица Небесная, Пресвятая Богородица, пела молитву-колыбельную для замученных младенцев.

Придавленные этой молитвой, бесы сидели тише воды, ниже травы…

Натанэля молча приветствовали братья – Хранители. Натанэль сквозь слезы улыбнулся всем сразу, помахал рукой и указал глазами на Леру – у меня дело.

Вежливая до приторности медсестра проводила Леру до палаты, в которой она должна была ожидать свою очередь на операцию. Натанэль, никем не замеченный, прошел в палату вслед за девушкой, достал из рюкзака маленькую икону и осторожно поставил ее на подоконник.

В палате было еще трое женщин. Все они тихонько сидели на своих кроватях. Над одной из них склонился Хранитель. Девушка молча плакала, размазывая по щекам слезы, но дальше этого дело не шло. Уходить она не собиралась…

– Не убивай, – прошептал Натанэль Лере на ухо, а затем так же тихо и незаметно, как и вошел, покинул клинику. Успев, правда, по пути провалить в ад одного наглого нечистого, который влез на шею девушке в регистратуре.

Лера переоделась в выданный ей халат и огляделась по сторонам. Бесеныш вертелся под ногами и подзуживал сказать какую-нибудь гадость.

– Ну и что вы сидите, как на похоронах? – весело спросила Лерка. Соседки посмотрели на нее, как на сумасшедшую. Промолчали все, кроме одной – растрепанной толстушки Тани, совсем молоденькой, наверное, ровесницы Леры.

– Ты совсем дура, что ли? – процедила она сквозь зубы. – Или не понимаешь, куда пришла?

Рядом с Таней вертелся бес покрупнее. Если бы Натанэль его увидел, то узнал бы в нем старого знакомого – мерзкого, подлого, способного в одно мгновение рассорить и разозлить множество людей. Когда-то этот негодяй попортил немало человеческих жизней, за что и был несколько раз свергнут в преисподнюю. Два раза это сделал сам Натанэль. Сегодня, к сожалению, бес успел спрятаться раньше, чем Натанэль вошел в палату, поэтому отделался лишь испугом.

Хранитель, беседующий с плачущей девушкой, решил сначала убедить свою подопечную не совершать греха, а потом заняться двумя бесами. К сожалению, бывает так, что и Ангелы ошибаются…

А Лера и Таня с ненавистью смотрели друг на друга. Обе размышляли, как бы побольнее укусить противницу.

И вдруг Лерка увидела на широком подоконнике нечто, что привело ее в ярость.

– А это еще что? – задыхаясь от ненависти, процедила она сквозь зубы. – Что ЭТО здесь делает?

Все дружно посмотрели на большое окно, на подоконник, на котором в лучах утреннего солнца сияла небольшая, с ладонь размером, икона Божией Матери с Младенцем Христом.

– Выброси это, выброси немедленно! – задыхался и хрипел ее бес.

– Какой дебил принес это сюда?! – Лерка с яростью подскочила к окну, дернула за створку. Окно послушно распахнулось. Стоявший на подоконнике горшочек с фиалками упал и разлетелся вдребезги. Девушка схватила иконочку и, посильнее размахнувшись, выбросила ее на улицу.

Бес довольно хрюкнул и уселся на Лерину кровать.

Таня, топча ногами осколки горшка, комья земли и несчастные цветы, с криком бросилась к окну. Увидела, как упала икона и вцепилась Лере в волосы. Тане не было никакого дела до иконы, ей просто хотелось насолить противной девице. Бесы ржали и подзуживали своих подопечных, а девушки дрались и визжали, пока в палату не забежал охранник, и не раскидал скандалисток по кроватям. Соседки сидели тихо, как мыши, тараща испуганные глаза на разыгравшуюся в палате баталию.

Сидевший недалеко от крыльца клиники Натанэль увидел, как луч солнца скользнул со второго этажа и упал на газон. Он подошел поближе, увидел икону… Бережно поднял ее, протер и прижал к груди.

– Господи, за что же они так ненавидят Тебя?

– Они просто Меня не знают.

Выкинув икону в окно, Лера неожиданно успокоилась. Мелкий бес визжал и похрюкивал от счастья, валяясь на кровати. На какое-то время он выпустил девчонку из поля зрения, забыл о ней, наслаждаясь успехом с выброшенной иконой и дракой.

А Лера, на время освободившись от влияния беса, вдруг закусила губу, прищурилась и о чем-то задумалась.

Перед глазами возник крошечный красный комочек… Ее дочка… Как сказал этот парень? – Они будут живьем рвать ее на части и бросать в мусор?

Сердце у Леры на миг остановилось, потом сделало какой-то кульбит и заколотилось быстро-быстро. Она прижала руку к животу и поняла, что сама убьет любого, кто посмеет тронуть ее ребенка.

Бледная, с расширенными от ужаса глазами, Лера сдернула с себя халат, торопливо оделась в свою одежду, подхватила с тумбочки сумочку и сказала:

– Ну, кто со мной? Что прижались, как крысы? Дайте своим детям шанс!

Ей никто не ответил. Пугливые соседки прятали глаза, а злая, растрепанная Таня с ненавистью смотрела на рыжую девицу.

– Тогда пока, смертнички! А мой малыш будет жить! И плевать мне на всех!

Больше никто за ней не последовал, а Лера вышла в коридор, подошла к сестринскому посту и сказала:

– Савельеву вычеркните. Я передумала.

Медсестра подняла на нее удивленный взгляд, но компьютер все-таки включила.